Спустя несколько мгновений наконец послышался его печальный и ровный голос:

– Когда мне было около семи, одна из собак отца – ротвейлер – забеременела от дворняги. Он позволил мне забрать одного щенка. Понятия не имею, что случилось с остальными.

Сглотнув слезы, я все так же стояла наготове, напряженная.

– Никого на свете я не любил больше этого крошечного создания. Он следовал за мной по пятам. – После короткой паузы Дэймон продолжил: – Хотя у него была проблема. Щенок постоянно лаял из-за малейшего шороха, и я не мог заставить его заткнуться. Всякий раз, когда звонили в дверь, когда машина подъезжала к дому, когда кто-нибудь стучался ко мне в комнату, я… я не успевал добраться до него и успокоить прежде, чем услышит и разозлится отец.

От жуткого предчувствия в животе затянулся тугой узел, пока я представляла семилетнего Дэймона, нашедшего частичку счастья в том отвратительном доме со щенком.

– Даже в семь лет, обнаружив свою собаку повешенной на дереве в лесу, я понимал – этот кошмар уступал ужасу от осознания того, что отец не попытался скрыть свой поступок.

Мое лицо исказилось гримасой, однако я не проронила ни звука.

– Наоборот, он хотел, чтобы я его нашел. – Голос парня звучал сдавленно от сдерживаемых слез. – Мне было предельно ясно – наказанию подвергся не пес. И в следующий раз отец заставит меня сделать это. Больше я не просил завести собаку.

Я зажмурилась; слезы пролились на лицо. Господи.

– После этого я довольно быстро усвоил, что мир не всегда будет красивым местом. До…

До… встречи со мной?

Детали головоломки сложились воедино. Случай с его собакой в семь лет, вечеринка в одиннадцать, то, как на него орал отец. Его поведение уже шло под откос. Я к этому не имела никакого отношения.

– Мне было так одиноко, – прошептал Дэймон из угла моей спальни. – Я не мог разговаривать с людьми. У меня не было друзей. Я постоянно боялся. – Похоже, воспоминания парня были так свежи, словно все происходило вчера. – Мне хотелось стать невидимым. А если я не мог быть невидимкой, то просто хотел положить всему этому конец. Я собирался сбежать, иначе… – Он умолк. – Единственное, что я еще мог сделать, – это убить себя.

Услышанное не укладывалось в моей голове. Он об этом думал во время нашей первой встречи? Какой одиннадцатилетний ребенок хотел бы умереть?

– Ты была такой маленькой, – задумчиво произнес Дэймон. – Когда ты вошла в лабиринт, заметила меня в фонтане, забралась внутрь и села рядом, мне показалось…

Будто у тебя опять появился питомец.

– Что я уже был не один, – договорил парень. – Такая маленькая. Такая тихая. Но чувствовать твою близость – для меня это было бесценно.