Как Гэбриэл изнасиловал Кристиану. Разрушил ей жизнь. Украл меня, пока она кричала. Заставил смотреть, как другая женщина воспитывала меня на расстоянии всего нескольких километров в этом ужасном доме.
Я поднял взгляд на отца, стиснув челюсти, и направил все свои эмоции на него. Он никогда не получит внуков в свои грязные лапы.
– Мне казалось, ты более проницателен. Ну, полагаю, раз уж и она особым умом не отличалась…
Зарычав, я схватил его за плечо и всадил проклятый кинжал ему в живот.
Мои друзья хором охнули. Бэнкс выкрикнула мое имя, однако оно прозвучало не громче шепота.
Отец дернулся, разинул рот, выпучил глаза впервые за свою гребаную жизнь с таким видом, словно не мог дышать.
Я вынул лезвие и нанес второй удар, ощутив, как оно погрузилось в его плоть. Холод распространился по моей руке, проник в кровь, слегка остудил злость.
Пристально глядя Гэбриэлу в глаза, я достал и вонзил кинжал в его живот еще один… последний… раз.
– Просто… сдохни, – огрызнулся я прямо ему в лицо. – Сдохни.
Он захрипел, брызгая слюной. Его колени подогнулись, после чего тело повалилось на крышу, соскользнув с лезвия.
Кто-то тихо рыдал у меня за спиной. Все остальные молча наблюдали, как кровь моего отца растекалась лужей, а белая его рубашка, пропитавшись, окрасилась в красный цвет.
Я все еще смотрел на него. Услышав шаги сзади, я махнул обессиленно повисшей рукой, чтобы они не приближались.
Груз, гнетущий мою душу, постепенно рассеивался. Но я не собирался бежать. Мне хотелось увидеть это. Я хотел убедиться, что он умер.
* * *
– Ты в порядке? – спросила Уинтер, обвив меня руками, пока я сидел в наручниках. – Что теперь будет?
Я уткнулся лицом ей в шею.
– Все будет хорошо, – прошептал я.
Странно, но я чувствовал лишь усталость и ни капли беспокойства, огорчения или вины, как следовало бы, наверное. Я просто был счастлив, что он исчез, что Уинтер обрела свободу. Оно того стоило.
Судмедэксперт положил моего отца на носилки в застегнутом мешке для трупов. Полицейские переговаривались, ожидая прибытия криминалистов.