– Знаешь, могу сказать тебе об обратном, – тихо усмехается Джошуа.

Я переплетаю его ледяные пальцы со своими:

– Что именно?

– Художников вдохновляют чистые холсты, – говорит Джош и нежно улыбается мне.

Моя улыбка становится шире.

– У чистого холста, – продолжает Джош, – неограниченные возможности.

Я закрываю глаза, наклоняюсь и целую его в холодные губы:

– Спасибо.

Он начинает дрожать еще сильнее.

Я подскакиваю:

– Ох, mon petit chou. – Я принимаюсь стаскивать с него промокшее от снега пальто. – Поверить не могу, что ты так долго простоял под снегом!

Его зубы клацают.

– Я… Я был готов ждать всю ночь.

Я вешаю пальто в душевой и возвращаюсь за рубашкой.

– Это тоже снимай, – строгим тоном говорю. Я стаскиваю рубашку через голову. Кожа у Джошуа совсем бледная, даже чуть синеватая. – И это. – Стягиваю с него ботинки и носки.

А вот с брюками приходится повозиться – они практически примерзли к ногам. Когда этот трюк мне наконец удается, я теряю равновесие и падаю назад.

Джош улыбается дрожащими губами:

– Не совсем… так… я себе представлял момент… когда окажусь раздетым… наедине с тобой.

Я вешаю рубашку и штаны рядом с пальто. И приседаю, когда над моей головой пролетают брюки и носки. Взглянув на Джошуа, который так плотно закутался в одеяло, что видно лишь его лицо, я смеюсь.