Натан, который уже стоит в коридоре, громко откашливается.

– Ты вообще не имеешь права находиться в комнате моей дочери.

– Простите, сэр. – Крикет засовывает руки в карманы. – Позвони, если что-нибудь понадобится. – Он смотрит на Каллиопу и тут же переводит взгляд обратно на меня: – Если одной из вас что-нибудь понадобится.

Крикет уходит, но во время снятия мерок я не перестаю улыбаться, разглядывая блестящий лак на ногтях ног.

Каллиопа берет со стола щипцы для завивки ресниц и стучит ими по руке.

– Почему моему брату нельзя находиться в твоей комнате?

– О! Мне не разрешают приводить сюда парней.

– Да брось! Натан вас застукал? Нет? Шутка. Не рассказывай мне.

Я затягиваю сантиметр вокруг грудной клетки Каллиопы чуть сильнее, чем надо.

– Ай!

Я не извиняюсь, заканчивая работу в тишине. Когда я записываю последние мерки, Каллиопа прочищает горло.

– Прости, – говорит она. – Так любезно с твоей стороны помочь мне. Знаю, я это не заслужила.

Я останавливаюсь, не дописав цифры.

Девушка кладет щипцы для завивки обратно на стол:

– Ты была права. Я думала, он знает, но он не знал.

Я смущена:

– Не знал что?

– Что он очень важен для нашей семьи. – Каллиопа скрещивает руки. – Когда Крикет поступил в Беркли, я решила вернуться к своему прежнему тренеру. Я хотела переехать обратно лишь для того, чтобы быть поближе к нему. И наши родители тоже.

Такое ощущение, что Каллиопа еще не договорила, поэтому я жду, когда она продолжит.

Кэл садится в мое рабочее кресло: