– Нет, – уточнила она. – В смысле, не по работе – в этом случае он всегда отвечает односложно и строго по делу. Я имею в виду, что он был чем-то отвлечен, – задумчиво прикусив губу, она добавила: – Сложилось впечатление, что он подозрительно спокоен и счастлив. И добавил что-то про любовь… – Ханна покачала головой. – В общем, понятия не имею.

Пожав плечами, она обошла кухонную стойку, обняла меня и положила подбородок мне на плечо.

– Так не хочется завтра на работу.

– Мне тоже, – признался я. – Мне и сегодня работать не хочется, – я поднял руку за ее спиной и посмотрел на часы. – Но уже через час позвонят из «Биолекс».

– Уилл? – ее голос прозвучал тоньше и тише обычного – так она обычно спрашивала меня, что я хочу на Рождество, или просила испечь вишневый пирог. Вместо ужина.

Посмотрев на нее, я поцеловал кончик ее носа.

– Что?

– Ты правда хочешь ждать два года?

Мне понадобилась всего секунда, чтобы понять, о чем она.

Именно она откладывала вопрос про детей. В свои тридцать четыре я был к ним вполне готов, но, конечно же, был не против подождать, когда мы будем на одной волне.

А этот ее вопрос, возможно, означал, что мы уже готовы.

– Ты про…

Кивнув, Ханна ответила:

– Просто сразу не факт, что получится. Вспомни, сколько времени понадобилось Хлои и Беннетту. Наверное, лучше просто… посмотреть, что может произойти.

На кухонном островке зажужжал мой телефон, но я не обратил на него внимания.

– Да? – внимательно вглядываясь в ее лицо, спросил я. Хлои оказалось не просто забеременеть. Они с Беннеттом пробовали больше двух лет. И если отставить все шутки, я отчасти считал, что именно поэтому она была так безраздельно счастлива. Они не позволяли своему острому желанию иметь ребенка завладеть всей их жизнью, но в глазах Хлои светилось несомненное облегчение и радость, когда она рассказала нам о своей беременности.