— Пыталась, клянусь. Я признаю, что не понимала тебя и не старалась понять. У нас были проблемы, но я никогда не думала, что для тебя это очень серьезно. Никогда не думала, что тебе плохо со мной. Никогда не хотела специально сделать тебе больно. Я не понимаю, когда и почему все так изменилось. Умоляю, не отталкивай меня сейчас.

— Я уже сказал, что мне все равно. Спокойной ночи, — Саид захлопнул ноутбук и ушел в ванную.

В отчаянии я вскочила и забегала по комнате. Очень хотелось настоять и продолжить разговор — сколько бы времени он ни занял, — любой ценой достучаться до Саида и заставить его меня понять. Но где-то в глубине души я понимала, что этого делать не надо. Ему все равно, мне же лучше не скандалить, а попытаться увезти ребенка — и как можно скорее.

— Аня, ты с ума сошла! Что ты натворила? — сокрушалась Света на следующий день. Я сидела в кресле и слушала ее крики в телефонной трубке. — Зачем? Ты что, хочешь застрять здесь навек?

— Света, успокойся. Саид тоже не дурак. Невозможно делать вид, что все прекрасно, когда очевидно, что это не так.

— И тем не менее. Сейчас твоя главная задача — поддерживать в муже уверенность, что тебя все устраивает. А ты начинаешь говорить о проблемах, о том, что тебе плохо. Надеюсь, ты хотя бы не грозила увезти ребенка?

— Нет, не переживай. Я себя более-менее контролировала.

— Так, успокойся, слышишь? Накапай валерьянки, выпей чего хочешь, но заклей себе рот и больше ни одного лишнего слова. Поняла?

— Да. Обещаю. Не знаю, что на меня нашло. Хотелось поговорить с ним по-человечески, попросить прощения, объяснить, что я изменилась. Все бесполезно. У меня было чувство, будто я разговариваю с бетонной стеной. Не понимаю — неужели эта девица его так обработала? Я вижу, что Саид меня больше не любит.

— Аня, тебе о другом сейчас надо думать. Любит — не любит… какая разница? Ну не любит — что ж теперь, в гроб ложиться? Вот уедешь в Россию, и выясняй отношения сколько угодно. Как только переступишь ногой русскую границу — ругайся на здоровье, хоть матом его крой. А пока ты здесь — закрой рот, приклей улыбку и играй свою роль. Если он тебя заподозрит, то может еще что-то выкинуть. Ты вообще понимаешь, чем рискуешь?

— Понимаю. Прости, Свет. Я, правда, больше не буду.

Оставшиеся две недели до отъезда Саида в Индонезию я общалась с ним ровно и спокойно. Виделись мы редко и разговаривали немного, но я не протестовала и ни с чем не спорила. Достала из чемодана и разложила в гостиной русскоязычные книги о Исламе, которые Саид давным-давно принес из мечети, и в его присутствии читала. Муж смотрел с любопытством, но никак не комментировал мое поведение. Дважды мы ездили в гости к его маме — я одевалась как египтянка, вела себя кротко и послушно улыбалась, изображая, что у нас все отлично. Один раз я даже проявила инициативу зайти в гости к Наде. Вся семья была в курсе мнимой маминой болезни — они сочувствовали, задавали вопросы о ее здоровье, передавали приветы вкупе с наилучшими пожеланиями и уверяли, что в мое отсутствие с Валидом все будет в порядке. Мне оставалось лишь растроганно улыбаться и благодарить добрых родственников.