Закрываю глаза и напоминаю себе, что я пока здесь бросила якорь. Мои ноги, обутые в кроссовки, крепко стоят на этой сухой пыльной земле, мое тело отдыхает на этой простой деревянной скамейке. Сердце болтается в груди, не зная, принадлежит ли оно кому-нибудь, но все равно я еще здесь. Медленно, размеренно дышу, сосредоточиваясь на запахе сосновых игл и птичьем щебете, и наконец уверенное, всеобъемлющее чувство убежища охватывает меня, подобно невидимому щиту. Это безопасность обеденного стола у бабушки с дедом, это сила объятий моей матери… Это Элли держит меня за руку, это Фредди готовит мои любимые сэндвичи с беконом и свеклой, это Джона играет на пианино в «Принце» в канун Нового года…
Это все сразу, и все люди, и я чувствую, что они сидят на скамьях вокруг меня. Это безмятежность Виты, и доброта Петара, и это Доун и Райан, заменяющие меня на работе… И это Крис, ничего не ждущий от меня, и Джулия с цветами…
Но более всего и первым делом – я сама. Здесь и сейчас, вот на этой скамье, сидят все варианты
Ощущаю внутри нарастающее чувство слияния всех версий себя в целостную независимую личность. И то, что внутри, сначала шепчет, а потом ревет:
– Я! Я! Я! Я! Я!
Будь я не в святилище, а в каком-нибудь другом месте, то заорала бы во всю силу своих легких: «я Лидия Бёрд, и я все еще здесь!»
Подъехав к ресторану, вижу Петара. Он моет каменную площадку перед входом.
– Ну что, нашла? – спрашивает он, опираясь на швабру.
Я слезаю с мопеда и снимаю шлем:
– Нашла. Место просто изумительное!
– Да, мне очень нравится, – соглашается Петар. – Ты молилась?
Я виновато морщу нос:
– Вообще-то, я не особо…
Петар кивает с философским видом:
– Все люди разные.
– Да, – соглашаюсь я. – Хотя там я почувствовала что-то… Просто не знаю, как это выразить.
– Как будто ты не одна? – предполагает Петар.
Я немножко думаю.