– Да, сама понимаешь. Позвоню тебе потом, звездочет!

Он прерывает звонок, его лицо застывает на экране, рука поднята в прощальном жесте.

Звездочет. Это прозвище больше мне не подходит. Я даже вообразить не могу, что Джоне захочется еще смотреть на наши родные серые небеса и уличные фонари.

Я провожу ладонью по волосам: еще не привыкла к новой прическе. Стрижка почти по-мальчишески короткая.

– Фредди, не думаю, что тебе бы это понравилось, то есть я уверена: ты бы это просто возненавидел.

У меня стрижка отрицательных эмоций не вызывает. Конечно, мне еще нужно к ней привыкнуть, но, думаю, со временем я даже полюблю ее.

Наяву

Наяву

Понедельник, 30 сентября

– Ох, черт бы меня побрал! – Стол Райана ближе всех ко мне, когда я вхожу в офис; он вскакивает с изумленным видом. – Ты все-таки вернулась! И выглядишь потрясающе! – Он огибает свой стол и быстро проводит ладонями по моей стриженой голове, таращась на меня во все глаза. – Что ты такое сделала? То есть я хочу сказать, мне это жутко нравится, но не слишком ли радикально для тебя, а?

К этому моменту уже и все остальные подошли и уставились на меня так, будто я не волосы отрезала, а руку или ногу.

– Это как называется? «Девчонка-сорванец»? – предполагает Джулия.

– Выгодно подчеркивает твои глаза, – замечает Доун. – А загар! – Она подносит к моей руке собственную бледную руку.

Мой взгляд падает на ее округлившийся животик, и она смеется:

– Ну да, не только в пирожных дело.

– Я так рада за тебя! – восклицаю я.

Появляется Фил и сжимает мое плечо.

– Лидия, рад тебя видеть, – улыбается он. – Давай-ка соорудим по чашке чая, а потом поговорим у меня в кабинете.