Я смотрю на свой мобильник, лежащий на кофейном столике. Я не разговаривала с Джоной с того времени, когда он уехал в аэропорт в субботу. И не хочется. Он оставил меня с рукописью и со следом поцелуя на лбу, позволив судить его.

Снова вспоминаю недавний разговор с Фло, о тех письмах, которые она до сих пор хранит в обувной коробке в своем гардеробе.

Что-то теплое и неопределимое шевелится во мне в последнее время, когда я думаю о Джоне Джонсе. Я начинаю понимать, что людей можно любить по-разному в разные периоды вашей жизни. Он мой самый старый друг, но той ночью я увидела в нем мужчину. Я устремилась к нему как к человеку, которого люблю, и он дал мне убежище и защиту, ни о чем не спрашивая.

Я так и этак поворачиваю маленький серый камешек, думая о конце истории в сценарии, а потом встаю и нахожу бумагу и ручку. Слова – сфера Джоны, не моя, но, может быть, этим вечером я сумею найти такие, которые окажутся правильными для нас обоих.

Милый Джона!

В общем, я прочитала рукопись, и она мне очень нравится. Я даже поплакала немного, то есть, если честно, постоянно плакала, потому что на каждой странице там – Фредди. Ты оживил и его, и всех нас магией своих слов.

Меня ничуть не удивляет то, что твой сценарий сразу понравился. Мне тоже, и я очень, просто ужасно тобой горжусь. Но, Джона, тут есть кое-что… Думаю, они правы – ты должен изменить конец.

Каждая история имеет свое начало, середину – развитие – и, если повезет, счастливый конец. И твои герои заслуживают его после всего того, через что они прошли. И твои зрители тоже. Людям нужно уходить из кинотеатра не с пустыми стаканами попкорна, а с сердцами, полными надежды, потому что наверняка для каждого есть несколько вариантов счастливого финала.

Мне хочется сказать все это тебе лично, но, думаю, мы оба знаем, что Фил просто выгонит меня, если я прямо сейчас попрошу еще один отпуск! И, кроме того… Есть вещи, которые трудно высказать вслух, так что, пожалуй, пусть все так и останется.