Пенн толкает Гаса в грудь, и тот падает прямо в руки Колина.

– Ты провел последние четыре года, делая ставки на этом поле, и никогда при этом не марал своих рук. Я думаю, что пришло время это исправить. Но для начала давай проясним, что ты пытался разрушить жизнь Дарьи по той причине, что сам просасываешь. Ты выдал все ее секреты. Ты бросался камнями, хотя твой замок построен из стекла. – Пенн цокает, качая головой. – Когда твой замок сделан из ничего. Плохое решение, Байер. Просто ужасное.

Пенн начинает бесстрастно обходить Гаса вокруг, отделяя его от остальной команды. После того как игроки Всех Святых увидели, что Найт и Воун с нами, они сделали несколько шагов назад. Они пока не покидают корабль в панике, но уже заметно сомневаются в том, стоит ли поддерживать своего капитана.

– Ты любишь секреты, урод? Тогда у меня есть одна сочная тайна, которая всех повеселит. Мать Гаса – шлюха. Самая настоящая шлюха, которая занимается сексом за бабки. – Пенн отпускает злую улыбку, а Гас вздрагивает и отводит взгляд. Я открыла рот от удивления. Что?

– Я хранил эту информацию четыре года, никогда не опускаясь до его уровня, пока он вел нечестную игру, я пытался держать рот на замке. Но сейчас, когда он прикоснулся к единственной святыне для меня, он узнает, что даже самые крепкие стволы деревьев могут ломаться. Вы всегда удивлялись, почему это Бауэр никогда не устраивает вечеринки в своей кроватке? Почему он никогда не дает свой адрес? Да. Потому что он поступил в школу Всех Святых по стипендии. Он спит в своей долбаной тачке. Он бы спал у себя дома, да вот только там довольно шумно из-за приходящих и уходящих каждый час днем и ночью. Ах да, забыл сказать – Гасси мой сосед. Мальчик с трейлеров, прямо как я. Именно поэтому он начал принимать ставки. Именно поэтому он начал платить командам, чтобы выигрывать игры. Он, как и я, отчаянно желал стипендии. Только вот есть заметная разница – у одного из нас есть талант и будущее. А другой уничтожил все свои шансы, придя сегодня сюда.

– Оооооо, – начала вопить толпа Лас-Хунтас, в центре которой я стояла, поворачивая большие пальцы вниз в сторону Байера. Гас густо покраснел, и я, несмотря ни на что, испытываю жалость к нему. К себе. Ко всем нам. Тщеславие слишком дорого обошлось нам, мы расплатились всем, чего достигли. Спортивной карьерой. Друзьями. Семьей. Любовью.

Гас поднял взгляд, быстро восстановившись.

– Может быть, незнакомцы и трахают мою мать. Но ты, Скалли? Ты поимел свою сестру. Во всевозможных позах.