Только слышу.

Отчаянный крик, пульсирующий ужасом и яростью.

— Сука! — кричит Антон.

И больше не успевает произнести ничего.

«…небо распахнуто. Странно. Страшно».

Это конец.

Я-то знаю.

— You started to remove what devil?! We have agreed — we’ll go silently. Simply to go![15] — Чей-то голос снова вопит снизу по-английски. Он возмущен.

— Ну, прости. Когда я его увидел… Это нужно было снять. Я не смог удержаться, понимаешь? Да не убивайся так, туда ему дорога. Ты в порядке?

С ума сойти! Не прошло и часа — он обратил внимание на меня.

— В порядке. Даже больше. Теперь я знаю, как снимать твою долю ангелов.

— Я тоже.

Он наконец обнимает меня.

И кажется, я плачу.

Обеденный стол, за которым когда-то трапезничали короли-охотники, теперь изрядно смахивает на конторский.

Так много бумаг, фотографий, какой-то невнятной, но хитрой техники в чемоданчиках и без них.

Инспектор, типичный француз, и более того — типичный французский инспектор, похожий сразу на Алена Делона и Жана Поля Бельмондо в каких-то очень известных детективах, в просторном светлом плаще, безупречной сорочке, небрежно прихваченной ярким пижонским галстуком, говорит по телефону и одновременно поясняет мне, не выпуская изо рта сигареты: