Я дрожала как осиновый лист. Почему? Зачем Поль это сделал? Как он мог? Не представляю, сколько я просидела в его кабинете. Единственное, что было для меня несомненно, – ступор, в котором я пребывала. Я вцепилась пальцами в волосы, как будто пыталась, смешно сказать, остановить сотрясавшую меня бурю. Мысли, чувства смешались в моей голове, в моем сердце. Поль обманывал меня все эти годы, все последние месяцы. Я проваливалась в пропасть, а он и пальцем не пошевелил, чтобы меня вытащить. Ноэ едва не сломался. Почему я нашла эту папку именно сейчас, как раз когда мне открылась глубина моей любви к нему? Смогу ли я простить? Не знаю, не знаю. Все было бы просто, если бы я его не любила. Хлопнула бы дверью и ушла. Неужели это моя судьба – прямо противоположные чувства и желания, вечно раздирающие меня на части? Только я начала придумывать себе новую историю, как вдруг целый блок моей жизни опять обрушился. Я подняла глаза и сквозь полупрозрачную штору на стеклянной стене, выходящей в общий офис, различила его фигуру. На его губах сияла победоносная улыбка, он сумел втолковать клиенту азы эстетического восприятия, не подозревая об открытии, которое я только что совершила. Я не могла больше оставаться здесь, мне нужно было уйти подальше от него, чтобы поразмыслить. Я быстро выскочила из кабинета, забежала к себе за вещами и почти бегом направилась к выходу. Поль, естественно, рванулся за мной:

– Рен? Что ты делаешь?

– Ухожу.

Слово прозвучало резко, холодно, жестко. Я сразу пожалела о своей агрессивной реакции. Но мне нужно было пережить удар, который он мне нанес, и обуздать свою любовь. “Ангар” застыл в молчании. Он схватил меня и притянул к себе. Я хотела, чтобы он меня отпустил – и чтобы держал крепче. Хотела всегда ощущать его руки на своих плечах – и чтобы он никогда больше ко мне не прикасался. Мне было больно смотреть на его красивое лицо, на котором жизнь оставила свои отметины, но я не могла от него оторваться.

– Что происходит?

Мое дыхание ускорилось.

– Ты еще спрашиваешь? Пойди открой папку, которая валяется у тебя на столе.

Он побелел, отпустил меня и отпрянул. Долго-долго всматривался в меня, словно силясь сохранить в памяти мое лицо вплоть до мельчайших деталей, чтобы вспоминать, когда больше не сможет меня видеть. Пряча от него слезы, я развернулась и сбежала из этого места, которое мы создали вдвоем, вкалывая бок о бок. Сбежала от него.

Проходили часы, а свет в конце туннеля не появлялся. Я бесцельно колесила по Руану, и на каждом углу мне чудился Поль. Он был со мной. Он был моим единственным прибежищем. Наступила ночь. Непонятно, как я очутилась возле дома, где когда-то была его первая фотостудия, та самая, с которой все началось, студия, где я полюбила его и где Ноэ сделал свои первые шаги. Я совсем растерялась. Отвергала Поля. Любила Поля как никого на свете. Телефон звонил несколько раз, это был Ноэ. Я не могла с ним разговаривать. Что бы я ему сказала? Я прослушала его сообщение: ничего не случилось, он просто хочет знать, все ли в порядке. Я отправила ему успокаивающую эсэмэску. В какой-то момент я даже собралась за утешением к сестре. Но как я объясню Анне, что люблю Поля, что он меня предал и я не понимаю, на каком я свете?! И опять-таки один-единственный человек в мире мог ответить на мои вопросы. Я нажала на газ.