Да и с чего бы ей чувствовать?

Сколько женщин он перетрахал за всю жизнь. И чего добился? Что полезного на самом деле сделал? Перечистил гору одежды, вот что. Он – ничтожество. Хорош для тест-драйва, но не для постоянного использования. Майкл должен гордиться уже тем, что помог Стелле укрепить уверенность в себе и доказал, что он лучше своего отца, но он был эгоистичным засранцем, и ему хотелось большего.

В недалеком будущем Стелла начнет ублажать другого мужчину – этого говнюка Филипа, – и делать именно то, что сводило Майкла с ума. Ее руки будут прикасаться к другому телу, ее рот…

Он надавил ладонями на глаза и отдышался, отгоняя внезапно скрутившую желудок тошноту. Раз она будет трахаться с другими, то и он тоже. Прямо сейчас и начнет. Он хотел уже было встать, но помедлил. Утро воскресенья. Не время для рыбалки.

И он физически не мог этого сделать.

Если он сейчас дотронется до другой женщины, его тут же вырвет. Или, что еще хуже, он расплачется, как ребенок.

Ему и без того тяжело было держаться. Глаза жгло, горло болело, все тело ныло. Никаких женщин. Кроме тех, у кого нежные карие глаза и скромная улыбка, тех, кто без ума от экономики и издает такие сладкие звуки, когда он ее целует и…

Твою мать. Хватит уже. Он вцепился пальцами в волосы, пытаясь прогнать мысли о Стелле.

Возьми себя в руки и не сдавайся.

Но он уже устал держать себя в руках и пытаться двигаться вперед. Он делал это на протяжении трех бесконечных лет. Это место было для него капканом, как и вся его жизнь и нескончаемые долги. И любовь.

Вот в чем была его проблема. Он всегда любил слишком сильно. Если бы он мог вырвать сердце из груди и избавиться от чувств, то освободился бы. Охваченный лихорадочным безумием, он опустил взгляд на скетчбук.

Мысленно прошептав извинения, вырвал листок с портретом Стеллы и разорвал сначала пополам, а потом на мелкие кусочки. Обрывки падали на пол, словно листья с умирающего дерева. Потом Майкл открыл первую страницу. Солнечные утра, проведенные со Стеллой, вдохновили его на это бело-желтое платье. Его абсолютный фаворит. Он вырвал и этот лист и уничтожил его. И следующий тоже. Все наброски. Потом прошагал к комоду, выгреб все свои блокноты и бросил в мусор. Затем открыл большой нижний ящик, где хранились проекты, над которыми он тайно работал. Скрипя зубами, он рвал ткань, шов за швом, платье за платьем, мечту за мечтой.

Уничтожив, наконец, все, что можно было уничтожить, уставился на следы бойни на полу и в мусорном ведре.

Сработало. Он больше ничего не чувствовал.