– Мне точно известно, что Мо не увезли вместе с Анахитой. Полицейские не разрешили ей взять его с собой, и она больше никогда не видела своего сына. Но вы, должно быть, это и сами знаете, – тихо произнес Ари.

– Я ничего не знаю, – упрямо повторила Мейбл.

– Послушайте, – сделал последнюю попытку Ари, – через несколько дней я уеду в Индию и никогда не вернусь в Астбери-холл. Перед смертью Анахита просила меня выяснить правду о потерянном сыне. Я постоянно натыкаюсь на каменную стену. Энтони не хочет говорить, даже если что-то знает…

– Лорд Астбери ничего не знает! – яростно воскликнула Мейбл. – И не смейте его расстраивать, господин Малик! Он чрезвычайно раним, моей дочери и без того с ним тяжко приходится.

– Вы – моя последняя надежда. Пожалуйста, если вам известно, что произошло в тот день, скажите мне, умоляю! Клянусь, я буду молчать. Мо действительно встретил свою смерть у ручья, или Анахита была права, и он выжил?

Старушка помолчала, нервно моргая, и наконец решилась.

– Нет, малыш Мо не умер, но пусть поразит вас всемогущий Бог, если вы расскажете об этом хоть одной живой душе. Бренда и его светлость ничего не знают, вам ясно?

– Да, – взволнованно ответил Ари. Он понял, что все эти годы Анахита не обманывалась. – Спасибо, Мейбл, – с чувством добавил он.

– Дело в том, юноша, – продолжала Мейбл, – что моя мать, Тилли, поведала мне обо всем лишь на смертном одре. Ей надо было кому-то признаться. Всю жизнь храня эту тайну, она считала, что предала свою подругу, Анахиту. Но что она могла сделать? Расскажи она хоть одной живой душе о том, что видел мой отец, их бы в тот же день выгнали из дома и лишили средств к существованию.

– Что видел ваш отец? – удивленно спросил Ари.

– Да. Наверное, это судьба, что вы пришли искать Мо. Я должна рассказать вам, что видел в тот день отец. Так подсказывает мне сердце. Видите ли, он был помощником почтмейстера…

Коттедж у ручья Август 1922

Коттедж у ручья

Август 1922

44

44

Джим Фентон катил на велосипеде через пустошь и радовался теплому полуденному солнышку, греющему спину. В такие чудесные деньки Джиму казалось, что его работа – развозить почту – лучшая в мире. Не то что зимой, когда дороги заметает снегом. Особенно ему нравилось доставлять письма мисс Анни, которая частенько предлагала ему чашку чаю и болтала с ним на крылечке. Как правило, он не принимал таких знаков гостеприимства, но ее коттедж стоял на отшибе, и никто бы не заметил, что почтальон сделал перерыв на пятнадцать-двадцать минут.

Кроме того, Джим жалел мисс Анни, жившую в полном одиночестве, не считая малолетнего сына. Тилли считала, что ей надо переехать в деревню, чтобы быть среди людей, однако Анни уверяла, что ей там нравится.