«Я хочу его».

Эта правда поразила меня, пробежала, подобно электричеству, по всему телу. Я взмахнула дрожащими руками.

– Я, правда, нервничаю из-за премьеры. Я бы хотела поработать над моим последним монологом в третьем акте.

– Ладно, – сказал Айзек. – Как хочешь. Хотя такой вот поцелуй уже лишил меня возможности сосредоточиться.

Я звонко рассмеялась.

– Я поброжу по лабиринту.

– Давай.

Я пошла к началу лабиринта и сделала глубокий успокаивающий вдох. Я пыталась игнорировать странное чувство под моей кожей, но оно вело как магнит, притягивающий только к Айзеку.

Мне нужно было поставить себя на место Офелии в том моменте пьесы: в начале ее падения в безумие и горе. Но в тот момент, стоя в начале лабиринта, я погружалась во что-то хорошее и настоящее.

– О, какой благородный ум повержен!

– Глаз, язык, меч придворного, солдата, ученого…

Я повторяла свои слова, блуждая по коридорам из живой изгороди, весенне-зеленой и жужжащей от жизни. Теперь я уже отлично знала дорогу. И слова сами приходили ко мне. Мне больше не нужно было о них думать. Они приходили ко мне, как текст песни, и я придумывала им мелодию.

Я вышла из лабиринта. Айзек ждал на скамейке. Мой мыслитель, принц Датский. Темный и опасный для всех в мире, кроме меня.

– Как милые колокольчики звенели невпопад и грубо, несравненные…

Взгляд блуждал по его несравненному телу. Упругие мышцы под гладкой кожей. Мощь под мягкостью. Сила под его нежным прикосновением. Теперь магнетического притяжения было не избежать. Мне нужно было почувствовать его руки на себе.

Он не сказал ни слова, когда я встала между его коленями. Его руки скользнули по моим бедрам. Моя грудь была на уровне его подбородка. Соски затвердели от его дыхания. Я провела пальцами по его волосам вдоль висков и утонула в его глазах, темных и расширенных, серо-зеленого цвета бури желания.

– И часть утраченной молодости, – я зубами и языком прочувствовала следующие слова. – Охваченной экстазом.