Теперь я легко нашла путь через лабиринт и увидела Айзека, сидящего в мельнице. На коленях у него лежал сценарий, а в руках он держал ручку. Конец ручки выглядел пожеванным – он грыз ее, чтобы удерживаться от курения в моем присутствии.

Я остановилась и мгновение наблюдала за ним, а мои глаза любовались им, запоминали каждую деталь. Длинные ноги в джинсах, черная футболка, подчеркивающая широкую грудь. Горы бицепсов и загорелые предплечья. На одном татуировка «Я горю. Я страдаю. Я погибаю».

Айзек сказал мне, что это строки из «Укрощения строптивой», и он выбрал их, потому что они как будто описывают его жизнь. Горящий талант, бесконечная жажда лучшей жизни и страх, что он ее так и не добьется.

«Он добьется ее. Но прямо сейчас он принадлежит мне».

Айзек склонился над сценарием с суровым и серьезным лицом. Но я знала человека за этим неприступным фасадом. Он был гениален и поэтичен. Он защищал меня. Его жизнь закалила его, но не сломала. Он показывал свою нежную сторону только мне.

Он поднял взгляд, и на губах появилась улыбка.

– Привет.

Во мне пробудилось желание. За последние несколько недель оно просыпалось медленно, мое тело оттаивало под руками Айзека, хотя он всегда касался только моей одежды, пока мы целовались.

Или, возможно, потому, что он больше ничего не делал. Никогда не давил на меня словами или действиями. Он целовал меня, и поцелуи были идеальны. Он нежно прикасался ко мне, пока мое тело не поняло разницу между его руками и туманным призраком «X».

Теперь я хотела большего.

Айзек поднялся на ноги и пересек короткое расстояние между нами. При росте метр восемьдесят он возвышался надо мной, и мне нравилось чувство защищенности, которое я ощущала рядом с ним.

– Я принесла кое-что для Бенни, – сказала я, а мое сердце затрепетало. – За отличную контрольную по наукам, – я отдала ему комикс. – По словам Энджи, Люк Кейдж – крутой плохой парень.

– По словам Бенни, тоже, – сказал Айзек. – Я отнесу комикс ему завтра утром.

– Как твой отец? – Сегодня был понедельник, и это значило, что вчера Айзек ходил в трейлер, чтобы отдать отцу деньги за неделю.

Глаза Айзека потемнели.

– Плохо, – сказал он. – Думаю, он стал больше пить. Я попытался поговорить с ним о лечебнице, но он отказывается туда идти, а я не могу позволить себе поместить его в место получше. Пока еще нет.

– Сможешь, – сказала я.

Он наклонился, чтобы нежно меня поцеловать, но я сразу же поцеловала его сильнее, притянув к себе и исследуя его рот, пока мы не лишились дыхания.

– Ладно, я готова поработать, – внезапно сказала я и поставила сумку на землю. Айзек уставился на меня с завороженной улыбкой, пока я парила над тяжелым теплым камнем желания между моими ногами.