Я отодвинулась, чтобы вытереть слезы и посмотреть на нее. На футболке было написано: «Я соблазню вас своей неловкостью». Я засмеялась, а потом снова расплакалась.

Мы стояли прямо посреди кафе, обнимая друг друга, пока не услышали, как маленькая девочка за соседним столиком спросила:

– Мама, что не так с этими леди?

– Ты слышала, Холлоуэй? – спросила Энджи, наконец отстраняясь и вытирая глаза. – В первый и последний раз кто-то называет меня леди.

Я снова засмеялась, но смех грозил превратиться в слезы. Мы быстро сели за столик, смеясь и держась за руки, и схватили салфетки. А потом нам понадобились дополнительные салфетки.

Я покачала головой, глядя на нее.

– Черт побери, Энджи, я так скучала по тебе.

– Я тоже скучала по тебе, подруга. Так здорово видеть тебя. Встретиться с тобой. Круто выглядишь.

– Спасибо, – сказала я. – Я прошла длинный путь, чтобы выглядеть презентабельно.

– Как ты по правде? Как дела с родителями? – спросила она, готовясь к ответу.

– Странно, – сказала я. – Папа подлизывается. Думаю, после нескольких месяцев в Канаде его глаза открылись и он увидел, в каком я состоянии. Он наконец осознал, какой вред причинил. Он ожидал, что моя боль уйдет. А она не ушла. Я не поборола свои чувства к Айзеку, – я пожала плечами и взглянула на свои руки. – Мне двадцать лет, и я все еще люблю его.

– Ох, милая, – Энджи взяла меня за руку через стол.

– Думаю, это не имеет значения.

Ее темные глаза вспыхнули от гнева.

– Айзек же должен был знать, что тебя заставили с ним порвать, да?

– Наверное, да. Я так и не сказала ему, чем мой отец угрожал. Это было ужасно, настолько неправильно… Я боялась, что это вынудит Айзека остаться в Хармони. Остаться и сражаться за нас и в конце концов все потерять. Его будущее. Я не могла позволить этому произойти. Он бы потом ненавидел меня, – я вздохнула. – Я рада, что он уехал, я просто… думала, что он свяжется со мной в какой-то момент. Думаю, ему было слишком сложно. Он уже и так много потерял.

– Как насчет того, что потеряла ты? – вырвалось у Энджи. Она помогла мне справиться с темными месяцами после того, как отец увез нас из Хармони, и я знала, что все это время она сдерживалась, не говоря об Айзеке. – Так вот оно? – спросила она, стараясь сохранять спокойствие. – Ты прощаешь его. Просто так?

– Все не так просто, – сказала я. – Не «да» и не «нет», все… сложно. Да, мне больно, и я злюсь на него. Но нас заставили сделать то, чего мы не хотели. Теперь мы живем с этим. Он справляется так, как умеет, и я тоже. Наконец. Я добралась обратно. Я вдали от родителей и могу начать все заново.