– Ты все время это говоришь, – ответил я, тяжело дыша, – а я все говорю тебе, что мне плевать. Я мог бы убить тебя за то, что ты с ней сделал…

– Ой, да ладно, – выплюнул Ксавьер. – Ты знаешь, какими могут быть цыпочки. Они дразнятся, пока член не станет твердым как камень, а затем посылают нас. Черт с этим. Она этого хотела. Все они хотят. Нужно играть в их игры. Брать немного инициативы на себя.

«Инициативы».

Я кинулся на него, повалил на твердый линолеум, и мы превратились в ком кулаков и пиджаков на полу ванной. Кулаком он попал мне в правый глаз. Мой ударил его в нос. Я смутно осознавал, что дверь открылась. Вокруг нас послышались шаги, крики. Я повалил Ксавьера на землю. Прижал его к полу, обхватив пальцами горло, сжимая.

– Каково это? – ревел я. – Не можешь дышать? Представь, каково чувствовать это годами, чертов сукин сын.

Грубые руки оторвали меня от Ксавьера и подняли. Тот встал на ноги, прижимая руку к горлу, тыча пальцем в меня. С выпученными глазами он взывал ко все возрастающей толпе в туалете.

– Он пытался убить меня. Вы видели! Вызовите полицию.

Один из зрителей уже вытащил телефон, чтобы позвонить, а другой фотографировал.

Ксавьер резко повернулся ко мне.

– С тобой покончено. В Голливуде. Ты попадешь в тюрьму.

Его угрозы ничего для меня не значили. Мне нужна была Уиллоу. Больше ничто не имело значения.

Я протолкнулся через маленькую толпу, собравшуюся в ванной комнате. Ксавьер кричал мне вслед, но я шел в зал к Уиллоу.

Она сидела тихо и неподвижно за столом, словно красивая статуя. По обеим сторонам от нее находились Энджи и ее мама. Все казались взволнованными, не зная, что делать, задавая ей вопросы и не получая ответов.

Когда я оказался в десяти метрах от нее, я замедлил шаг и сделал, как советовала Брэнда. Позволил ей заметить меня. Позволил ей решить.

Уиллоу медленно подняла глаза, и наши взгляды встретились. Я замер. Внезапно стало невыносимо и дальше нести груз этих трех лет. Такой тяжелый. Все забылось, когда она встала и покинула защитный круг Энджи и ее мамы.

Я пошел к ней, и она направилась ко мне. Мы оказались лицом к лицу друг к другу.

Ее взгляд пробежался по мне, а пальцы осторожно потянулись к моей кровоточащей губе, к порезу около глаза.

– Айзек, – прошептала она.

– Привет, малышка.