У него задергались мышцы челюсти, и он прищурился.

– Твоя мама предупреждала меня, что ты, когда болеешь, становишься занозой в заднице.

Она именно так и сказала бы, что меня не удивляло. Я была нытиком, когда болела. Это было правдой. Поэтому я не стала тратить слов попусту и утруждать свое горло. Я с ним согласилась.

Что меня удивило, так это… когда, черт возьми, он разговаривал с моей мамой?

И как только я подумала об этом, я решила, что мне на это начхать.

Потом меня как током ударило.

– Я забыла позвонить…

– Твоя мама позвонила вместо тебя твоему боссу, – оборвал он меня. – Теперь прими лекарство.

– Нет.

– Если ты хочешь играть в эту игру, то можешь играть, – беззаботно ответил Иван, внезапно заставив меня задуматься о том, уж не рехнулась ли я. Он не отставал. – Ты примешь их.

Сглотнув, я содрогнулась от боли, которую спровоцировало это действие. Но от того, как он, прищурившись, посмотрел на меня, я мгновенно насторожилась. Потом его слова подтвердили то легкое беспокойство, которое он внушил мне. Он проговорил низким голосом:

– Ты примешь их, или я заставлю тебя их принять.

Хм.

– Сволочь, – прошептала я.

Он лучезарно улыбнулся мне, буквально лучезарно, вполне осознавая, что мы оба понимаем, что его угроза не напрасна. Совсем не напрасна. Ни капельки.

– Так ты готова?

Я открыла рот, бросая на него самый злобный взгляд, на который я была способна, хотя выглядела, по существу, как птенец, и наблюдая за тем, как его рука приближается к моему лицу и бросает мне в рот таблетки, а через секунду подносит стакан воды. Взяв стакан, он поставил его на прикроватный столик, потом, сидя на краю моей кровати, где находился все это время, повернулся ко мне.

– Тебе лучше? – спросил он.