«Пока он спал… он выглядел прекрасно. Я люблю Стивена. Я поступила ужасно, а он пришел и поговорил со мной. Его спокойный голос заставил меня чувствовать себя виноватой. Вспоминаю, какую ересь несла на кухне. И чтобы порадовать его, извиниться, я съела всё, что он мне положил. Он увидел пустые тарелки и меня – улыбаюсь, перемазанная в томатном соусе лазаньи, подавляю рвоту, – тепло улыбнулся, кивнул и ушел в спальню. А я ушла блевать в ванную – мой организм пока не готов к такому количеству еды, но я старалась.

(Следующее утро.)

Ночью меня настигла первая волна ломки. Мучилась страшно, кости раздирало на части. Какой я была идиоткой, когда приняла последнюю заначку и не оставила ничего на потом!»

Зависимая. Позволяет уничтожать свою красоту и здоровье, но душу – не отдаст, я не позволю. Что-то горькое, гадкое. Внутри нее.

Я перебирал мокрые пряди волос Ари, пока она спала. Они светлеют, черная краска смывается. Символично. Принимать вместе ванну приятно – Аристель спокойная, немного сонная. Я тщеславно гордился собой, ведь помог ей преодолеть фобию – у меня получилось, и это прибавляло сил.

***

– Закажем пиццу? – Я не узнал свой голос, редко говорим в последнее время.

Ари не ответила, увлеченная игрой в приставку.

Вчера я поцеловал ее, она отвернулась. Я поцеловал ее вновь, получил отпор. Ари не смеялась, она не хотела меня, и это взбесило – нервы сдали. Через секунду я прижимал девушку к матрасу. Снимал с нее одежду, матерился сквозь зубы. Ари молчала, и я не помню, как остановился. Осознал, что становлюсь животным рядом с ней. Ари вырвалась и убежала на кухню. Не плакала, не кричала. Молчала весь вечер и молчит сегодня. Тревожно, но, когда вспоминаю, что почти получил ее, ощущаю похоть, будто посмотрел порно. Для меня она больше, чем увлечение, но порой я…

– Успокойся, – прочитав всё на моем лице, сказала Аристель и поставила игру на паузу. – Я буду пиццу с грибами.