Пустая бутылка из-под бурбона полетела в мусорное ведро. Я чертыхнулся. В сон тянуло нещадно. Сплюнув горькую после выпитого слюну, я выругался и поспешил вернуться в комнату.

Ари спала, свернувшись калачиком. Я лег рядом, осторожно обнял ее. Хрупкий цветочек. Она дернулась, но не проснулась. Прижалась ко мне.

«Думаешь, я не чувствую запах перегара? Аромат озлобленного и разочарованного, – сказала мне вчера, когда я, как и сегодня, пришел в нашу постель нетрезвым. – Ты скажи, что не веришь в мое чудесное излечение. Скажи и перестань губить себя ради каких-то иллюзий».

Я верю, Ари, верю. Но мне страшно. Алкоголь притупляет страх.

«Лезу на стену от мигрени, насморка, постоянно голода, и я ужасно злая. Алкоголиком у нас быть разрешается, а наркоман – второй сорт, клеймо, безнадега. Каждый мужик хоть раз пропускал по бокальчику в баре. Никто и слова не скажет, когда вы, музыканты, актеры, дальнобойщики, да кто угодно, так расслабляетесь. А мне ничего нельзя, я должна молча терпеть и улыбаться. БЫТЬ СЧАСТЛИВОЙ. Иначе буду шлюхой и ничтожеством».

– Мне нужно к Джеймсу, он мой друг, – упрямо твердила она, сминая простынь в кулак: утром поменял белье, а сейчас оно снова в пятнах.

Я отвернулся.

– Дай позвонить! – Ари, шатаясь, поднялась и толкнула меня в плечо, я обернулся и выдержал ее гневный взгляд. – Хочу позвонить своему другу!

– Своему дилеру, – поправил я, скрестив руки на груди.

Ари испепеляла меня взглядом. Пальцами она придерживала край простыни, прикрывая исхудавшее полуголое тело.

– Бесишь меня, – буркнула Ари, рухнув обратно на кровать. Простынь съехала вниз, открывая обнаженную женскую грудь. – Что ты пялишься, придурок?! – вскрикнула Ари и застонала, резко сменив интонацию с агрессивной на жалостливую: – Ну мо-о-ожно позвонить? Стив, только позвонить, он приедет и поговорит со мной…

– Уже и приедет. – Я усмехнулся. – Ты сама знаешь, это плохая идея.

Она захныкала, пыталась давить на жалость.