В ту ночь я практически не спала. Ксандер тихо храпел рядом со мной. Однако и он спал беспокойно и продолжал просыпаться до самого утра, пока мы не решили встать и по дороге выпить кофе.

Я подбирала наряд с большей тщательностью, чем обычно. Высокий воротник, юбка до колен, высокие каблуки, строгая коса и классический макияж. Когда я увидела в зеркале свое отражение, прежняя Саммер смотрела на меня так, будто последние несколько недель не оставили никаких следов. По крайней мере, если не принимать во внимание мои глаза. Что-то с ними было не так. Я смотрела на себя и ждала. Не знаю, чего именно. Когда же наконец придут слезы?

Минуты проходили, но я их так и не дождалась. Я отвела взгляд и поклялась себе не смотреть в зеркало, пока эта пустота не исчезнет из моих глаз. Когда-нибудь станет лучше. Должно стать лучше. Пустота во мне пульсировала в такт биению сердца, излучая жгучую боль, которая бесконечно затрудняла дыхание.

Мой взгляд упал на телефон, который я не включала со вчерашнего дня. Звонил ли мне Габриэль? Нашел ли он оправдание для всего, что сделал со мной? Я хотела услышать его голос только для того, чтобы на короткое мгновение закрыть глаза и заполнить внутреннюю пустоту покоем.

– Ксандер прав.

– В чем?

– Во всем. Но…

Это «но» раздражало. Его не должно было быть, и все же оно было. Я решительно разжала пальцы и оставила телефон. Уже слишком поздно. Какие бы слова извинения ни произнес Габриэль, это не могло изменить того, что он сделал.

– Я люблю тебя!

– Иди к черту!

– Саммер? – прервал мои мрачные размышления Ксандер.

– Да? – спросила я тонким голосом.

Брат осмотрел меня сверху донизу. Он сглотнул, открыл рот.

– Ты очень красиво выглядишь, – произнес он наконец, но у меня создалось впечатление, будто он хотел сказать нечто совершенно другое.

– Благодарю, – я поцеловала брата в щеку, при этом кожей ощущая, как его озабоченный взгляд уперся в меня, когда я натягивала синий кардиган.

– Саммер, прежде чем мы уйдем, я хочу спросить тебя еще кое о чем, – проговорил он, когда я уже положила руку на дверную ручку.

Я нерешительно подняла голову, уже догадываясь, что он хочет знать.

– То, что Габриэль сказал тебе… – глаза Ксандера тревожно блеснули.

– Ты имеешь в виду момент, где он признается, что разрушил мою жизнь, или тот, где он утверждает, что любит меня? – удивительно спокойно поинтересовалась я, учитывая боль, которая сжимала при этом мою грудь.

– Последнее, – сказал Ксандер. – Ты… ты чувствуешь то же самое?