– Все это временно, – сказала Ро, откинувшись на спинку кровати и глядя на меня так, словно могла читать мои мысли. – Я не позволю тебе продать ферму. Даже не думай.
Она была адски упрямой и доводила меня до исступления.
– Ты все еще хочешь спорить со мной? – Я застегнул пустую сумку и задвинул ее под кровать. – Я приехал, готов подстроить под тебя всю свою жизнь и что получаю взамен?
– Эй, ты получил шесть дюймов в гардеробе. Это совсем не слабо.
– Неужели? – Я схватил ее за лодыжки и подтащил к краю кровати так, что мои бедра оказались между ее ляжек. – Разве это справедливо, если учесть, что ты получаешь
– Хвастун. – Она зарделась и вывернулась из моих рук.
– Спорщица. – Мне нравилось, что я никогда не мог угадать ее реакцию. Иногда она лукавила. Иногда говорила что-то резко и откровенно. – У меня тут есть кое-что для тебя. – Я подошел к гардеробу и сунул руку в карман своей куртки. – От Схоластики. – Я протянул Ро конверт.
У нее светились глаза, когда она читала. Письмо состояло из единственного предложения, занимавшего целую страницу.
– Я писала ей. Это хорошая практика для нас обеих. – Ро показала на стоявший у нее на полке англо-суахили словарь. – Она пишет по-английски, я отвечаю на суахили.
Я знал об этом. Я тратил час на дорогу до Амоши, чтобы отправить письма Схоластики. Я даже напоминал ей, чтобы она написала. Когда приходил ответ, я всю обратную дорогу держал конверт возле себя, надеясь уловить запах Родел.
– А как насчет Билли? – поинтересовался я. – Ты пишешь Билли?
– Я никогда не забуду свой конфуз, – засмеялась она.
– Я тоже. Но меня можно подкупить.
– Что ты имеешь в виду?
– Для начала… – Я сел на пол возле кровати, спиной к Родел. – Запусти пальцы в мои волосы. – Я откинулся назад и сидел, наслаждаясь, пока Родел делала мне массаж.
– Так как там Схоластика? – спросила она, водя медленными кругами по моей коже; я готов был мурлыкать от удовольствия. – А инспектор Хамиси что-нибудь узнал про ее отца?
– К сожалению, нет. Габриель числится теперь официально в списке пропавших без вести. Мы абсолютно уверены, что там идет какая-то нечистая игра, но правды мы все равно никогда не узнаем. У меня иногда болит сердце, когда я гляжу на Схоластику. Ее отец был потрясающим человеком. Я всегда знал про ужасные вещи, которые происходят с такими детьми, как Схоластика, но ничего не делал. А Габриель помогал им, тихо, бескорыстно, задолго до нашего с тобой участия. Возможно, он и погиб из-за этого, и никто никогда не прославит его за это. Когда-нибудь, когда Схоластика подрастет, я постараюсь, чтобы она узнала, что ее отец был героем. Чтобы она гордилась тем, что он делал и за что боролся.