– Ничего подобного! – тут же вспылила она и спиной плюхнулась на кровать. – В половине случаев он сводит меня с ума, и мне хочется его придушить. Но в других случаях…

Я легла рядом с ней.

– А в других случаях ты хочешь его поцеловать?

Она усмехнулась.

– Ты испортишь прическу. – Я скорчила рожицу, и Шайло рассмеялась, потом взяла мою ладонь и стиснула ее. – С днем рождения, Вайолет. Знаю, сейчас все идет кувырком, но, если ты так уж хочешь пойти на этот выпускной, может быть, тогда попробуешь повеселиться. Забудь обо всем ненадолго.

– Я постараюсь.

Шайло оставалась рядом, пока мои родители притворялись нормальной, любящей семьей. Они сделали миллион фотографий нас с Шайло, а когда появился Ривер, то сделали еще миллион. Папа натянуто шутил, чтобы я не задерживалась допоздна, а мама выглядела так, словно сдерживала слезы.

– А можешь сфотографировать нас втроем? – попросил папа, протягивая Риверу телефон. – Сегодня особенный день.

Мама смягчилась, и я встала между родителями. Мы втроем, с улыбками на губах. Последняя фотография, на которой мы вместе, в нашем доме.

Ривер отвез меня к себе для еще одной фотосессии. Контраст между его родителями и моими был разительным. Нэнси и Джерри Уитмор суетились вокруг нас с непринужденными улыбками и искренним смехом. Но в доме Уитморов витало другое напряжение. Джерри пожал Риверу руку и похлопал его по спине, словно они заключили сделку.

Нэнси поцеловала меня в щеку.

– Он сказал мне, что ты стала ему очень хорошим другом.

– Ривер для меня тоже замечательный друг.

– Тогда это самое главное. Что вы оба счастливы. Желаю хорошо провести время сегодня вечером.

«С ней я тоже должна попрощаться».

Мне казалось, что моя улыбка – это плотина, сдерживающая эмоции. Стоит ей рухнуть, и все прорвется наружу.

Ривер пригласил меня поужинать в итальянское бистро «У Лилиан», где мы сели друг напротив друга за маленький столик на двоих. Ривер был безумно привлекателен в черном смокинге с темно-синим галстуком и камербандом[15], которые подходили к моему платью, но мысленно я все равно представляла напротив Миллера. Он бы выглядел небрежно красивым, с щетиной на щеках, может быть, в темных джинсах, спортивном пиджаке и галстуке, который бы он постоянно оттягивал. Неидеальный, но прекрасный.

– Ты очень красивая, – произнес Ривер. – И с днем рождения.

– Спасибо.

– Но ты какая-то подавленная. – Он поигрывал вилкой. – Знаю, что ты предпочла бы быть сейчас с другим.