– После сегодняшнего концерта не хочу никого видеть в Зеленой комнате. Никого. Мне насрать, если даже сам чертов Элвис восстанет из мертвых, мне нужен час побыть наедине с собой.

Эвелин закатила глаза.

– Твой ежевечерний разговор с Ви. Я в курсе.

– Это единственное, что удерживает меня в здравом уме.

– А я-то думала, что это моя обязанность. – Она склонила голову набок. – Ты ей сказал?

– Сказал что?

– Про Лиссабон. О том, что доктор Брайтон считает, что ты должен немедленно свернуть тур.

– Зачем мне это делать? Она только начнет нервничать. И я не могу завершить тур. Пока нет.

– Я переживаю за тебя, – произнесла она, когда мы снова двинулись по коридору. – Не только из-за того, что случилось в Лиссабоне. В Сан-Диего ты тоже выглядел не очень. На самом деле у тебя часто нездоровый вид. Таблоиды считают, что ты наркоман или алкоголик.

– Желтая пресса может писать все, что ей вздумается. Я чертовски устал, Эвелин, – вздохнул я, шагая к сцене, и шум толпы с каждым шагом становился все громче. – Мы за полгода дали пятьдесят пять концертов. Сделай мне скидку, черт подери.

Я вдруг остановился, ощутив укол вины за то, что накинулся на нее. Я поднял глаза к потолку и упер руки в бока. Эвелин не заслуживала такого отношения.

– Прости.

Она внимательно на меня посмотрела, а затем ее шоколадный взгляд смягчился.

– Доктор Брайтон тебя давно смотрел?

– Каждые несколько минут. Я в норме.

– Ты плохо выглядишь. Думаю, он прав. Тебе нужно отдохнуть, Миллер. Сдать анализы, которые он просит.

– Не могу. Я должен со всем справиться.

– Даже если это убьет тебя? – Она схватила меня за руку и заставила посмотреть на нее. – Мне все это очень нравится. Турне. Съемки видео. Толпы и папарацци. Все вместе. Но тебе нет. Так зачем издеваться над собой, если от этого тебе становится только хуже?

– Ты знаешь почему, Эв.

– Эта твоя благотворительность?