– Мне казалось, ты просил передать ему, что для него всегда занят.

– Так и есть, – раздраженно подтвердил я. – Мне просто… любопытно.

– А почему у него нет твоего личного номера сотового?

Я потер лицо руками, уже скучая по Эвелин.

– Неважно. Если он снова позвонит…

– Что?

Я стоял на перепутье двух возможностей. Оставить все, как было семь лет, либо устремиться в неизвестность, в которой я не могу за себя ручаться.

Тина ждала.

– Ничего.

Перед концертом приехала руководитель из «Рук помощи» Бренда Рознер с полудюжиной маленьких детей, большинству из которых было лет восемь-девять.

Я взял с собой Вайолет.

– Хочу, чтобы ты видела, ради чего все это.

Мы собрались в Зеленой комнате в окружении множества фотографов и репортеров. Прошла небольшая фотосессия, а Вайолет занялась детьми, болтая и смеясь вместе с ними, чтобы они не выглядели такими испуганными.

Бренда пожала мне руку, поблагодарив за помощь.

– Я не знаю, сколько мне еще осталось концертов, – сообщил я ей. – Мои врачи, – я кивнул на Вайолет, – говорят, что мне нужно притормозить.

Бренда улыбнулась.

– Мы все так благодарны. Нам нет нужды просить вас о большем, чем то, что вы уже для нас сделали.

Я ей верил, но все равно было больно бросать этих детей. Я раздавал автографы и фотографировался с ними. Они благодарили меня и даже не подозревали, что дают мне гораздо больше.

Один ребенок стоял в стороне от остальных. Бренда сказала мне, что судьба обошлась с малышом особенно жестоко и поэтому он ни с кем не сближается. Восьмилетнего мальчика таскали из одного приюта для бедных в другой, пока в итоге его не отобрали у родителей и не отдали в приемную семью. Пока все ели и пили, он в одиночестве стоял у стены. Я подошел к нему и тоже облокотился о стену рядом.

– Тебя ведь Сэм зовут, верно?