– О боже.

Во рту мгновенно пересохло, в ушах застучал пульс. В голове пронеслась фраза «тяжелый гипогликемический эпизод», известная благодаря годам изучения темы диабета. Я изучала ее для него. Чтобы этого не случилось.

Меня охватило неестественное спокойствие. Ужас сжался в комок, и я затолкала его поглубже, чтобы он не мешал мне. Я отбросила одеяло и кинулась к мини-холодильнику, где хранились лекарства. Инсулин, чтобы снизить уровень сахара в крови, если показатели вырастут, и экстренные шприцы глюкагона, если упадут.

– Миллер! Миллер, я здесь, – позвала я дрожащим от страха голосом и сорвала упаковку с ручки для инъекций глюкагона. – Останься со мной, Миллер. Останься здесь.

Я забралась обратно на кровать и закатала короткий рукав его футболки. Дрожащими пальцами ущипнула его кожу и ввела иглу, нажимая на поршень и вводя лекарство до конца.

– Миллер, очнись. – Я бросила шприц и потянулась за телефоном на ночном столике. – Давай, малыш, просыпайся.

Я набрала 9-1-1 и прижала пальцы к шее Миллера, ожидая ответа. Его пульс бился так быстро, что я едва отличала один удар от другого.

– 9-1-1, что случилось?

Спокойно, но быстро я объяснила ситуацию, наблюдая, как растут показатели Миллера, но недостаточно быстро.

– Он не просыпается. Пожалуйста, поторопитесь. Он не просыпается!

Следующие пятнадцать минут, пока в дверь не вломились медики, показались мне вечностью. Я отползла в сторону, чувствуя, как животный страх подступает к горлу.

С появлением в номере охраны, Брайтона, нескольких помощников и менеджеров тура начался настоящий хаос. Я натянула джинсы, ботинки и толстовку, пока санитары поднимали Миллера на каталку. Передо мной проплывала череда лиц, но я от всех отмахивалась, чтобы остаться с Миллером. Он все еще был без сознания.

Медики задавали вопросы о его истории болезни, пока мы с Брайтоном торопливо шли через отель рядом с каталкой. Из дверей выглядывали гости, привлеченные суматохой. Я рассказала медикам его историю болезни, а Брайтон объяснил текущие проблемы со здоровьем. С показателями Миллера всегда было трудно справиться, но сердце разрывалось на части, когда я услышала, как тяжело ему приходилось в последнее время.

Я потребовала ехать с ним в больницу, боясь выпустить его из виду даже на мгновение. Боялась, что, если отвернусь, он исчезнет. Мы оказались в тряской машине «скорой помощи», санитары переговаривались между собой, перекрывая гудки машин, а я села рядом с Миллером, взяла его безвольную руку в свою и наклонилась поближе. Мое лицо пылало, я все еще была слишком напугана, чтобы плакать. В глазах не было ни капли влаги.