Вот блин. Я только-только свыкся с мыслью, что пытался наладить отношения с отцом, но у меня ничего не вышло и я никогда больше не увижу Джона Флеминга. А этот ушлепок смешал мне все карты.

– Эм. Даже не знаю. А ты тут надолго?

– Спешить не стоит. Мы будем снимать здесь еще около месяца.

Я обвел глазами свой кабинет, в котором в преддверии «Жучиных бегов» царил настоящий разгром.

– Как я понимаю, – я решил испытать удачу, ведь должен же я получить хоть какую-то выгоду от наличия знаменитого папаши, – ты вряд ли захочешь посетить благотворительное мероприятие, которое организует фонд, где я работаю?

– Мне хотелось бы пообщаться с тобой наедине. Я надеялся, что мне удастся все исправить.

– Послушай, я…

Взять на заметку: не начинай предложение, пока не будешь знать, как его закончить. Я рассеянно нажал на рычаг, и мое компьютерное кресло опустилось вниз примерно на три дюйма, и это точно соответствовало моему настроению, которое в тот момент так же безнадежно упало с таким же усталым шипением, как и это кресло. По правде говоря, я даже не представлял себе, как может выглядеть наш диалог с Джоном Флемингом, пытающимся «все исправить». Но мне в душу закралось нехорошее предчувствие, что по окончании этой беседы отец будет чувствовать себя намного лучше, а я – намного хуже.

Очевидно, мои размышления заняли довольно продолжительное время, потому что он сказал:

– Ты не обязан сразу принимать решение, – и сказано это было таким тоном, словно он делал мне офигенно громадное одолжение.

– Нет, все в порядке. Мы можем пообедать или что-то в этом духе. Я спрошу у Оливера, когда он будет свободен.

Еще одна пауза. На этот раз с его стороны.

– Я рад, что в твоей жизни есть Оливер, но тебе не кажется, что нам было бы проще пообщаться наедине?

Проще для него, возможно.

– Кроме того, – продолжал он, – я знаю, что у барристеров всегда так много работы. И, возможно, мне с ним будет сложно состыковаться по времени.

Как это часто случалось в общении с Джоном Флемингом, я просто не знал, как реагировать. Мне должно было польстить его желание поговорить со мной лично? Или напугать, что он ведет себя как персонаж реалити-сериала «Поймать хищника»? Я ведь понимал, что фразы типа «И приходи один» не сулят ничего хорошего.

Я снова промолчал, словно этим своим молчанием хотел сказать: «Я очень конфликтный тип, так что, пожалуйста, заполни чем-нибудь эту паузу».

Наконец, то ли из сочувствия мне, то ли из желания вновь насладиться звуками своего голоса, Джон Флеминг заговорил:

– Я понимаю, что веду себя эгоистично. Разумеется, ты можешь привести своего партнера, раз тебе это так необходимо.