– Я так рад, что мы с тобой обсуждаем эту невероятно важную тему. – Я уселся напротив него. – Что. Ты. Сейчас. Делаешь?

– Это для дня рождения Дженнифер.

– Ах да, – убедительно кивнул я. – Про день рождения я помню.

Он посмотрел на меня тем раздраженным взглядом, которым хотят дать понять, что не разочаровались в тебе только потому, что хорошо тебя знают и переживают за тебя, а не потому, что с самого начала не возлагали на тебя особых ожиданий.

– Как твой отец?

– Как обычно. Ведет себя как полный ублюдок. – Я стал рассеянно крутить в руках вазочку, в которой Оливер недавно заменил цветы. – Да, я пытаюсь хоть как-то наладить с ним отношения, но, если честно, мне не хочется это обсуждать.

– Тебе и не нужно. Я даже пойму тебя, если ты не пойдешь со мной сегодня на вечер.

– Нет. Я хочу пойти. Хотя бы ради того, чтобы посмотреть на лицо твоей подруги, когда она поймет, что ты купил ей в подарок пятьсот вафелек, отдаленно напоминающих бегемотов, наполненных субстанцией, отдаленно напоминающей шоколад.

Он возмущенно заморгал.

– Это не шоколад. А молочно-ореховый крем. И я всегда дарю ей их.

– И вы после этого по-прежнему остаетесь друзьями?

– Она их любит. Это вроде как наша традиция.

Я провел пальцами ноги по его голени.

– А я-то думал, что ты слишком… взрослый, чтобы соблюдать такие дурацкие ритуалы при выборе подарков.

– Мне кажется, ты скоро поймешь, что я могу быть не менее эксцентричным, чем ты, Люсьен. – Он с гордым видом прикрепил веточку лаванды к своему изысканному шедевру. – Когда мне этого хочется.

– Да, но мне казалось, что натуралам уместнее будет подарить… ну не знаю… несколько бутылок вина. Ну или подставку для тостов.

Он закрыл рукой рот, то ли от ужаса, то ли чтобы сдержать смех.

– Люсьен, ты работаешь с гетеросексуалами. Твоя мать – гетеросексуалка. И Бриджет тоже.

– Да. И я всегда покупаю им вино.

– Но, – он погрозил мне пальцем, – пожалуйста, ответь на мой вопрос честно: ты ведь ни разу не дарил им подставку для тостов?