Видимо, таков был мой удел. Я годами отрывался по-черному, мои фотографии с завидной регулярностью мелькали на страницах желтой прессы, и вот я стоял здесь с парнем, который мне очень нравился, и я очень, очень хотел, чтобы он тоже разделял мои чувства, и в этот момент весь мой сексуальный опыт словно испарился, а я превратился в неуверенного подростка из фильмов Джона Хьюза[70]. Признаюсь, я не раз представлял себе, как у нас с Оливером могло бы это пройти, каким изобретательным и чутким любовником я буду, как сведу его с ума немыслимым многообразием сексуальных поз и движений. А вместо этого я цеплялся за него руками, терся об него и издавал, честно говоря, постыдные стоны. О боже. На помощь! Ну не могло быть все настолько замечательно!

Внезапно Оливер отпрянул от меня, и на пару ужасающих секунд я испугался, не отпугнул ли его чем-то. Но затем он поднял меня на руки, и я испытал настолько странное чувство, представлявшее собой нечто среднее между облегчением и страстью, что даже не поинтересовался у него, что он, черт возьми, делает, а вместо этого обхватил его ногами, как в порнухе. Он понес меня в спальню, демонстрируя при этом силу, которая была не удивительной для человека, придерживающегося столь здорового образа жизни. Все это происходило как будто в какой-то романтической фантазии, ровно до того момента, пока он не споткнулся о ступеньку и не уронил меня на лестницу.

– Эм, – сказал я. – Ой.

Со смущенным и очаровательным видом Оливер отодвинулся от меня, как автобус, въехавший в тупик.

– Прости. Сам не знаю, о чем я думал.

– Нет, нет, все круто. В какой-то момент все было очень сексуально и романтично.

– Ты не сильно ударился?

– Нет. Все в порядке. Только немного стыдно из-за того, что я такой тяжелый.

Разумеется, я шутил, но Оливер очень серьезно воспринял мои слова, было видно, что он не только боялся причинить мне физический вред, но и не хотел задеть мои чувства по поводу веса.

– Дело не в тебе вовсе. Просто я переоценил свои возможности по части лестницы.

– Рад это слышать. А теперь, может, прекратишь оправдываться и трахнешь меня?

– Я тебя трахну, Люсьен, – его голос был строгим, но теперь меня это уже совершенно не тревожило, – потому что я этого хочу.

Я посмотрел на него одновременно удивленным и бесстыдным взглядом.

– Погоди, я не подписывался на «Пятьдесят оттенков голубого».

– Нет, ты подписывался на меня. А теперь поднимайся наверх и ложись в постель.

И я… поднялся наверх и лег в постель.

Через несколько секунд в дверях появился Оливер, он снял пальто и бросил его на пол. Ух ты, впервые я видел, чтобы он не воспользовался вешалкой. Похоже, он действительно был очень увлечен. Увлечен мной?