Во взгляде Маши столько эмоций. Там страх и мольба. Там удивление и растерянность. Непонятная мне боль и ярость. И я готовлюсь даже получить пощечину, но вместе этого Маша обвисает на моих плечах, а затем утыкается в мою шею.

Я вдыхаю ее аромат. Такой родной и давно забытый. И меня несет. Просто срывает планку, и я позволяю себе провалиться в прошлое. Туда, где она была рядом со мной. Где была только моей. Я завис и потерялся во времени и пространстве. Только ее горячее тело и дурманящий запах. Где, все такое родное и счастливое. Ее смех. Ее поцелуи. Ее признания. И сейчас мне даже не верится, что это все давно в прошлом.

Я первый пришел в себя. Но спрятать свои эмоции не успел. Она успела заглянуть в мою черную душу и разглядеть то, что я давно ото всех прятал. Боль, которая не давала мне дышать и прожигала меня насквозь. И от этого мне стало так хреново. Как я смог позволить той, которая предала меня и выбрала совсем другое так глубоко залезть в мою душу?

Воспоминания об измене потянули за собой сны с участием Котова. И я готов был надавать себе лещей за свою слабость.

Я думал, что контролирую ситуацию и меня не колышет ни ее, ни мое минутное помутнение. Именно поэтому грубил и делал нам больно. Стер помаду с ее губ. Облил ядом. Но это ничего не изменило. А вот ее невинный взгляд и полный игнор дали понять, что это она все контролирует. Маленькая и растерянная девчонка держит меня в кулаке.

А я трус. Потому что готов был бежать за ней. Но испугался. Сам не знаю, чего. Просто стоял за ее спиной и вдыхал это крышесносный запах когда-то любимой мной девочки. И понимал, что мой черный мир дал трещину. Огромную и не подлежащую ремонту. А это могло означать только одно. Все, что я прятал в себе все эти два года, неумолимо всплывало наружу.

Я удержался, чтобы не пойти за ней. Я даже не знал, зачем хочу ее видеть, но меня как магнитом тянуло в приемную. Спасло то, что Маргарита встретила меня в коридоре. Она снова мне призывно улыбалась и о чем-то мило трещала, но я был в прострации. И все, что смог, так это забрать молча диск и свалить оттуда на хрен.

Это были тяжелые три недели.

Я сходил с ума.

Я хотел Машу Савельеву. Как помешанный. Не о чем не мог думать, кроме нее. И чем чаще я ее видел, тем сильнее понимал, что у меня поехала крыша. Как можно желать ту, которая разрушила всю твою жизнь? Как можно думать о ее губах, когда из-за нее все пошло наперекосяк. Как можно видеть сны о той, которая сломала, предала, разбила, отравила?

Эти чертовы переговоры и разработка рекламы затянулись на три долгих недели. Мучительных и отравленных ее присутствием.