Котов что-то прошептал Маше, склонив свою блондинистую голову к ее щеке, а затем быстро вышел. Лучше бы мне этого не видеть. Потому что головой понимаю, что валить надо отсюда, но ноги сами несут меня к Савельевой. Она, словно почувствовав мое присутствие, резко оборачивается, и я вижу ее растерянные глаза. В них испуг, изумление и черт возьми радость. Я сам в это не верю, но, когда это осознаю, Маша уже берет себя в руки и стиснув пухлые губы презрительно сощуривает глаза.

— Скучаешь?

Я, как губка впитываю ее образ. Запоминаю каждую деталь. Ее губы не такие уж ярко-красные, платье не совсем короткое, но я не могу думать так. Мне, чтобы оставаться в уме и памяти нужно видеть ту, которая разрушила мою жизнь. Поэтому видеть в ней шлюху и стерву может неправильно, но морально легче.

— Что тебе надо, Торопов? — ее голос уверен и холоден.

Она неплохо научилась держать лицо.

А я не знаю, что мне от нее надо. Просто не могу отойти от нее.

— Ты стала еще красивей, маша, — для меня полная неожиданность, но, кажется я так потек от ее присутствия, что делаю ей комплименты.

— Спасибо, конечно, — ухмыляется Маша, — но мне все равно, что думаешь обо мне. Это все?

— Конечно, я же не Котов. Его состояние побольше моего. Довольна, что такого Буратино отхватила?

— Ты о чем? — искренне удивляется Маша.

— А он знает, какая ты на самом деле? Знает, что скрывается под невинной и доверчивой маской.

Маша бледнеет, а мне становится противно от самого себя. Но я не могу остановиться. Понимаю, что она по сравнению со мной все тот же ребенок, юная и сопливая. И, возможно, я даже обижаю ее, но в груди свербит и мне так хочется уже перестать чувствовать эту надоевшую за два года боль.

Маша снова быстро берет себя в руки.

— Слишком много яда, Торопов!

— Слишком короткое платье. Котов слюной захлебнется!

— Ты завидуешь что ли?

Еще как. Раскусить меня Маше удалось, не прилагая усилий. Неужели она не понимает, как она действует на мужиков. Здесь явно не осталось никого, кто бы проигнорировал ее ноги и такие зовущие губы.

Я смеюсь в ответ на ее вопрос. Но сам понимаю, что звучит это натянуто и наигранно.

— Ты слишком высоко себя ценишь, Маша. Если Котов спит с тобой, еще не значит, что оденет колечко на пальчик.

Маша фыркает, а потом опускает взгляд на мою руку, где на безымянном пальце блестит мое обручальное кольцо, Не знаю, почему до сих пор не снял его. Сначала носил, чтобы напоминать себе, как я виноват перед Ангелиной, а потом просто привык к нему. Но сейчас оно для меня не несло никакой смысловой нагрузки. А вот Машу, кажется задело.