— Не надо, прошу тебя, — шепчет Маша.

Я отрываюсь и вижу как ее руки покрыты мурашками. От осознания, что ей нравятся мои прикосновения, у меня планку срывает.

— Ты же тоже этого хочешь, — выдыхаю шумно и не могу справиться со своими эмоциями.

— Да ни за что на свете, — Маша пользуется моей расслабленностью и резко развернувшись, влепляет мне пощечину. Слабую и смазанную. Опыта в рукоприкладстве у нее точно нет.

А меня это злит и заводит. Зачем она врет? Я же вижу, как ее тело откликнулось на меня. Неужели играет?

— Любишь пожестче?

Я подхватываю ее за ягодицы, а потом несу к кровати. Красиво, как в фильмах, мне уложить Савельеву не удалось, потому что она начала сопротивляться и брыкаться в моих руках.

— Какого черта, Торопов? Ты совсем охренел? — возмущенно кричит Маша.

А я сажаю ее на край кровати и заглядываю в ее глаза.

Маша злится.

— Ты же, как и я, хочешь этого!

— Ты с ума сошел? — она разъяренно смотрит на меня снизу вверх.

Я не хотел ее принуждать. Я просто уверен, что она тоже хочет меня. Просто чувствую, что я в своем желании не один. Но руки распускать не собираюсь. Просто не знаю, как уйти и оставить ее одну.

Сажусь на колени на пол, и одной рукой опрокинув ее на кровать, второй закидываю ее ногу к себе на плечо. Маша вырывается, но по сравнению со мной она слишком слаба. Я прижимаюсь губами к тонкому капрону около ее колена и вывожу языком узоры на ее ноге. Маша сдавленно вздыхает, а я оставляю влажную дорожку вверх до самого окончания чулок. Мать твою! Она носит чулки!

Ее платье задирается, а раздвинутые ноги открывают мне обзор на красные кружевные трусики. Я в этот момент потерял рассудок.

Чем выше мой рот, тем спокойнее становится Маша. Она замирает в моих руках, а я больше не сдерживаюсь. Прижимаюсь к ее трусикам губами и тяну тонкую ткань зубами на себя.

— Остановись, пожалуйста, — жалобно стонет Маша.

А я не могу. Ее кожа, ее запах сводят меня с ума. Я ласкаю ее языком там, между ног прямо через трусики, заставляя выгибаться мне навстречу.

Я настолько хочу ее, что растворяюсь в ней. А Маше удается вырваться. Она отползает от меня по кровати и встает на ноги с другой стороны кровати. Ее глаза расширены, дыхание сбито, волосы растрепаны, и я понимаю, что никуда ее не отпущу.

— Ты дебил, Торопов! Ты что творишь? — кричит Маша, задыхаясь и судорожно натягивая свое платье на бедра.