— Изнасилование говоришь? Да ты течешь, как сучка, Маша! — он с презрительной ухмылкой показывает мне свои пальцы, которые блестят от моей смазки, а затем Влад намазывает ими мои губы.

Я готова кричать. Вместо того, чтобы брезгливо сморщиться, я с трудом сдерживаю себя, чтобы не облизнуться. Контролировать себя приходится недолго, потому что Торопов склоняется к моему лицу и слишком нежно и чувственно слизывает с моих губ то, что он размазал по губам.

— Как же я тебя хочу, — шепчет он, а я трясусь от его слишком откровенных и требовательных ласк.

— Я возненавижу тебя еще больше, если ты это сделаешь, — мои слова звучат неубедительно даже для меня.

— Не больше, чем я тебя.

Его рука между моих ног выводит круги вокруг моего клитора, губы снова на груди, и я просто не могу сдержать стон.

Я знаю, что все, что сейчас происходит — неправильно, но ничего не могу сделать. Слишком приятно. Слишком головокружительно.

Влад снова разворачивает меня к себе спиной. Но ласк не прерывает. Он держит меня так крепко, что сбежать точно не получится. Разве, что закричать?

— Когда-то я хотел, чтобы ты стонала и извивалась в моих руках. Хотел подарить такое наслаждение, которое бы вознесло тебя на вершину небес. Но это в прошлом. Теперь тебя ждет грубый, жесткий трах. Какой бывает только со шлюхами! — каждым своим словом Торопов наказывает меня за то, что когда-то я оступилась.

Я слышу, как Влад расстегивает ремень и ширинку на своих брюках. И я до последнего думала, что между нами ничего не будет. Но теперь, понимая, что все всерьез, я зажмуриваю глаза от подступающей паники.

— Пожалуйста, не надо…

Но Торопов меня не слышит. Он раздвигает мои ноги и одним движением входит в меня. Резко и глубоко. Так, что я просто перестаю дышать… И двигаться.

Это слишком больно. Так больно, что я кричу. Цепляюсь руками за дверь и не могу вздохнуть. А потом, когда поняла, что Влад замер и тоже не двигается, не выдерживаю и начинаю выть от разрывающей меня на части боли. Рыдаю в голос и не могу остановиться. И, наверное, бы сползла на пол, но Влад держит меня окаменевшими руками и судорожно хватает воздух за моей спиной. А потом очень медленно выходит из меня и делает шаг назад. Не знаю, почему я решила, что он отошел, но просто не чувствую его рук на себе.

Всхлипываю и стараюсь удержаться на ногах.

— Мааааш, — это не голос Торопова.

Сиплый и сдавленный.

И, кажется, он напуган.

Справившись с первой волной острой боли, я медленно развернулась к Владу лицом. У меня нет ни единой мысли в голове. Просто одни ощущения, заставляющие меня сжаться в один нервный комок. И именно поэтому я даже перестаю плакать. Просто стою и смотрю на застывшего Торопова с расстегнутыми и спущенными брюками и кровь на его члене.