— Странно, — ответила Хадижа, немного подумав. — Словно туман рассеялся, — упоминание тумана отозвалось в сердце тоской. — Знаешь, обычно воспоминания о детстве тускнеют, а тут они такие яркие, словно все произошло вчера.

Мелодия мобильного прервала их.

— Ас-саля́му але́йкум, Саид, — посмотрев на дисплей, нажал кнопку ответа Зейн. — Вы уже в аэропорту? Хорошо, вас встретит мой водитель. Он знает адрес больницы.

Стоило Зейну положить трубку, как Хадижа набросилась на него с расспросами:

— Отец едет сюда?! Как, когда? Он знает об аварию? А про Самата?

Зейн улыбнулся, наблюдая за ней, такой живой и настоящей, — за эти два дня беспокойство за её состояние вытрепало ему все нервы, хотя врачи и утверждали, что в такой аварии и при таких обстоятельствах девушка еще легко отделалась.

Упоминание Самата заставило Хадижу вздрогнуть и напрячься, словно парень мог войти в дверь палаты все с тем же проклятым пистолетом. Пальцы невольно скомкали простыню. Зейн заметил это и тут же подошел, сев позади Хадижи, на край кровати, и осторожно обхватил ее за плечи:

— Все хорошо, Хадижа. Все закончилось. Самата застрелили полицейские.

Она вздрогнула, услышав это. Ей не хотелось думать о Самате, о том, что произошло, но вдруг в голове четко возникла картина раненого Мерьеля и стоящего над ним Абу Аббаса.

— Мерьель! — Хадижа резко развернулась к Зейну. — Он же не умер?!

— Твой преподаватель? — переспросил Зейн, совершенно забыв про мужчину. — Да, он находится в этой больнице, его, кажется, прооперировали. Он слаб, но жизнь в безопасности.

— Хорошо, — облегчённо выдохнула Хадижа, оперевшись спиной о грудь мужа, и тут же почувствовала легкий поцелуй в затылок.

Мурашки пошли по коже, согревая все изнутри. Все обиды и страдания, связанные с поцелуем с Гаррой, казались далекими и абсолютно бессмысленными. Теперь Хадижа не просто знала, а на себе испытала, что есть вещи гораздо страшнее и больнее, чем подобная ревность. Есть события, которые переворачивают мир, заставляя с ужасом задуматься о том, что ты никогда не увидишь ни семью, ни друзей, ни любимых.

Прижавшись к Зейну еще ближе, она нашла руку мужа и сжала ее сильнее:

— Не отпускай меня.

— Не отпущу, — шепотом отозвался Зейн.

В палату снова вошла знакомая медсестра.

— Мадам Шафир, — она ввела прямо в катетер, где стояла капельница из шприца, лекарство. — Вам вредно утомляться.

Зейн встал с постели жены, помогая ей устроиться поудобнее. Хадижа поморщилась от не слишком приятной процедуры и хотела запротестовать, что нисколько не устала, но тут же почувствовала, как голова становится тяжелой, а боль затихает.