— Простить ее? Как вы думаете, за что?

— Это же очевидно! За роман с Люциусом, за историю с завещанием… и все такое прочее. Она уже заводила такой разговор за ленчем, но это была настоящая истерика! Я не знала, что делать, и сбежала в туалет, а когда вернулась, в спальне уже была горничная с завтраком. Моника (к моему большому облегчению) уже взяла себя в руки. Мы выпили кофе. Я осторожно попыталась расспросить ее. Оказалось, она так и не была у доктора. Я пригрозила, что пожалуюсь Нейту, но она только отмахнулась и сказала, что у нее есть для меня важная новость. Ее вид… она была не в себе.

— А точнее?

— Трудно сказать. Раньше она никогда себя так не вела. Она показывала мне пилюли, которые в последнее время употребляла, — возможно, дело было в них. Когда кофейник опрокинулся, это ее прямо-таки взбесило. Помню, она минут пять терла пятно мокрым полотенцем, как леди Макбет пятно крови. «Сгинь, сгинь, проклятое пятно!»

— А что за пилюли? Не помните названия?

— Что вы! Сама я по возможности избегаю лекарств, вот названия и не держатся в памяти. Моника сказала, что это средство от бессонницы. Скорее всего валиум.

— Давайте вернемся к вашему разговору. Что это была за важная новость?

— Ах да! Это, на мой взгляд, самое странное. Исповедь! Вообразите себе, Моника призналась, что трижды была замужем и каждого мужа так или иначе обманула. Люциусу она сказала, что беременна, хотя это невозможно из-за подпольного аборта в молодости. Можете себе такое представить? Якобы она знала мистера Натаниеля задолго до Люциуса и использовала его в своих интригах. Боже, что за мешанина! Я была настолько шокирована, что не знала, куда девать глаза.

Пока я говорила, инспектор Шрив делал пометки в блокноте, но стоило умолкнуть, как он поднял на меня испытующий взгляд.

— Как по-вашему, зачем она откровенничала с вами?

— Откуда мне знать? — Я уставилась в пространство с видом глубокой озабоченности. — Нет, не имею ни малейшего понятия.

— Должны же у вас быть какие-то предположения.

— Какие? Я знаю только то, что она сама мне сказала: насчет болезни, расплаты свыше и тому подобного. Допустим, ее замучила совесть. В конце концов, и такое случается! И потом, как можно искать логику в словах и поступках человека, который…

— Который что?

— Наглотался таблеток!

— Ну, это еще не означает сдвига по фазе, — улыбнулся полицейский.

— Вообще говоря, инспектор, не мне судить. Для этого у нас с Моникой были слишком сложные отношения. Сначала близкие подруги, потом враги… все это нелегко. Лично я раскаиваюсь в кое-каких своих поступках по отношению к ней, не исключено, что и она в конце концов о чем-то пожалела.