В этот момент Мерсия уже в который раз беседовала, точнее, пыталась достичь взаимопонимания, с врачом. Теперь, правда, это был военный хирург на авиабазе Виченца — в полной боевой готовности к операции, окруженный ассистентами в масках, руки в перчатках подняты вверх, как у сдающегося полиции ковбоя.

— Пули больше не попадают в человека поодиночке. Из-за всего этого автоматического оружия, которое применяют в наши дни, человек оказывается настолько нафарширован свинцом, что мы вынуждены возвращаться к средневековым методам всякий раз, когда с конечностью происходит нечто подобное.

— Вы имеете в виду ампутацию, — сказала Мерсия, глядя на него с ожесточением. У нее не было настроения выслушивать вежливые иносказания, тем более, что ее приковали наручниками к водопроводной трубе.

— В принципе, учитывая, в каком состоянии находится другая его конечность, может оказаться, что это даже способствует поддержанию равновесия, сейчас у него центр тяжести смещен, а так можно будет уменьшить проблемы с передвижением.

— Как это у вас получается, что отсутствие ног уменьшит проблемы с передвижением?

Доктор молчал, и Мерсия увидела, что его глаза под маской пытаются извлечь оптимистический ответ откуда-то с потолка.

— Его легче будет катать на коляске?

* * *

— Далеко нам еще до дома? — перегнувшись через плечо пилота, Тони рассматривал мигающие отметки целей на радаре.

— Мы войдем в наше воздушное пространство только минут через пятнадцать.

— А как скоро они нас догонят?

— Сэр, они подобрались на дальность пуска ракет, пока мы разговариваем.

— Но они не стреляют.

— Нет. По крайней мере, пока. — Пилот оглянулся на Фердинанда. — Вы сказали, это сикораксы?

— Да.

Пилот мгновенно распознал у Фердинанда военную закалку, такую же, как у него самого; еще один, перешедший на другую сторону.

— Вооружение?

— По бокам обычные пулеметы на турели. Ракеты: две инфракрасного самонаведения на боковых подвесках и одна управляемая оператором, на центральной подвеске.

— Есть соображения, почему они до сих пор не выстрелили?

— Может быть, они думают, что у нас на борту есть их друг, — Фердинанд многозначительно покосился на Тони.