Судя по тому, что холодно ей не было, не больше пары минут, это хорошо. А вот то, что перед глазами ещё мелькают золотые мушки – плохо. И надоедливая музыка уже достала…

С трудом отведя одну руку от дерева, Уля нырнула в карман пуховика, нащупывая телефон. Тот продолжал звонить, мешая и усиливая головную боль, поэтому пришлось посмотреть, кто так хочет поговорить. Увидев имя вызывающего абонента, она сбросила вызов. А потом и вовсе отключила телефон.

Просто не хотелось ни говорить, ни видеть, ни вообще думать об этом человеке. И вообще ни о чем думать не хотелось.

Вот только, если она ещё так постоит, проблемы могут решиться совсем уж кардинально, а у неё теперь есть тот, за кого нужно отвечать и о ком заботиться.

Почему-то до этого Уля вообще не задумывалась о своей беременности именно, как о уже существующем ребенке. Как о проблеме, из-за которой вдруг все резко осложнилось, или о чем-то непонятном и пугающем, способным разрушить планы – да. А как о своем ребенке – нет. Да, она это понимала разумом, хотя так и не смогла принять, но сейчас…

Он ведь внутри, и только от неё зависит, что с ним будет. Совершенно беспомощный и очень уязвимый.

Ульяна медленно встала, все ещё придерживаясь за ствол и жадно вдыхая смолистый аромат, которым, казалось, пропитался стылый воздух. И ладони уже саднило, наверное, занозила их, когда хваталась, чтобы не упасть.

В парке было совсем темно, даже выпавший снег не особо помогал, хотя он обозначал дорожки, так что заблудиться ей не грозило.

Наверное, смолу отстирать от пуховика будет сложно, только это слабо волновало. И прощупать свой живот через несколько слоев ткани тоже не получалось, но Уле почему-то очень хотелось положить пальцы на голую кожу. Как будто это поможет познакомиться с тем, кто живет там, глубоко внутри.

И чем дольше прислушивалась к себе, тем более ощутимым становился холод и окружающие звуки.

Запах той же сосны, к которому примешивался аромат выхлопных газов.

Мигающий блеск мишуры, развешенной на крупной ели, стоящей на главной аллее. До неё ещё было довольно далеко, но этот пульсирующий свет уже различался между деревьями.

И легкая, едва ощутимая тянущая боль внизу живота. Хотя, даже не боль, а, скорее, какое-то неудобство. И было ли оно на самом деле, или так казалось от мнительности, потому что, чем больше прислушивалась к себе, тем отчетливее становились ощущения, Уля понять не могла. Но страх от этого меньше не стал.

Да, это было бы решением проблемы, и она, вроде как, не возьмет этот грех на душу, но все дело в том, что проблемой это было ещё полчаса назад. А теперь это её ребенок.