Я испытующе смотрела на него.

— Конечно, я знала, что ты не убивал ее. Не думаешь же ты, что я поверила этой глупой сплетне…

Он взял мое лицо в ладони и поцеловал меня.

— Мне приятно думать, — сказал он, — что ты сомневалась во мне и все-таки любила меня.

— Возможно, это правда, — признала я. — Но я не понимаю Нуну. Как она могла молчать?

— Так же, как я.

— Как ты?

— Я знал, что произошло. Франсуаза оставила мне записку с объяснением.

— Ты знал, что она покончила с собой, знал, из-за чего, и все-таки позволил им…

— Да, знал и все-таки позволил им.

— Но почему… Почему? Это несправедливо и жестоко.

— Обо мне и раньше болтали всякое. Большую часть сплетен я заслуживал. Я предупреждал тебя, что ты выходишь замуж не за святого.

— Но убийство…

— Теперь это твоя тайна, Дэлис.

— Тайна? Но я собиралась всем рассказать.

— Нет. Ты забыла кое о чем.

— О чем?

— О Женевьеве.

Я с недоумением уставилась на графа.

— Да, о Женевьеве, — повторил он. — Ты знаешь, какая она. Необузданная, легко возбудимая. Как легко было бы пустить ее по бабкиной дороге. С тех пор как ты здесь, Женевьева изменилась. Совсем немного, конечно. Больших перемен ожидать не приходится, но мне кажется, что самый верный способ довести нервозного человека до срыва — это постоянно следить за ним, высматривая признаки болезни. Я не хочу, чтобы с Женевьевой так обращались. Надо дать ей шанс вырасти нормальной. Франсуаза покончила жизнь самоубийством ради спасения ребенка, которого ждала. Я, по крайней мере, могу выдержать немного сплетен ради нашей старшей дочери. Теперь ты понимаешь, Дэлис?