— А тот, в свою очередь, это выслушивает. И по его лицу нельзя сказать, что эти рассказы его не интересуют.

Боаз взял вторую запонку.

— Эта женщина была ему дорога.

— Я знаю. — Констанция заплела волосы в косу. — Ну, хватит обсуждать других. Снир приедет в следующую пятницу?

— Во всяком случае, он обещал. Ох уж эти взрослые дети. Они заняты больше, чем я.

— Так, может, нам пора завести маленьких детей?

Боаз снова посмотрел на жену.

— Ты… хочешь детей? — спросил он.

— Может, я слишком стара для того, чтобы рожать детей? Или это испортит мою фигуру?

— Просто мы с тобой уже обсуждали это, и ты говорила мне, что не готова на такой серьезный шаг.

Констанция отошла от зеркала.

— А теперь готова, — ответила она и добавила негромко: — Я очень хочу ребенка. Когда-то я боялась, что он привяжет меня ко мне и тебя ко мне…

Боаз обнял ее.

— Разве я не привязан к тебе намертво? Но дело тут не в привязи, а… в том, что с тобой я каждый раз открываю себя заново. Я люблю тебя больше жизни, дорогая. Так я не любил ни одну женщину. И, если ты хочешь детей, то у нас обязательно будут дети.

Она склонила голову ему на плечо.

— Тебе пора идти, милый. Махмет ждет.

Боаз неохотно отстранился.

— Ты права. Поговорим вечером.

Констанция кивнула на прощание и, достав из шкафа чистое полотенце, отправилась в ванную.

… Как всегда, свежий и выспавшийся, Махмет вырулил на дорогу и принялся рассказывать Боазу «важные вещи». Ночью была отличная погода. Море спокойное. Солнце греет, но не жарит. Он поедет другой дорогой, и пассажиру следует смотреть в окно, потому что иначе он рискует пропустить красивейшие виды.