Юджин безмолвно покачал головой, так и не подняв глаз.

— Можешь выйти, — обратился Константин к Махмету.

— Я только отвернусь, — сказал тот и проворно повернулся лицом к стене.

Константин поднял пистолет, снял предохранитель и нажал на спусковой крючок.

Глава 24

Глава 24

Еще никогда Константин не задумывался о том, что в его кабинете так шумно. До этого он был уверен, что это самое тихое после спальни место во всем доме. Даже, наверное, тише спальни, потому что перед сном он нередко слушал музыку. Сейчас его нервировала мысль о том, что в комнате так много посторонних шумов.

Мысль эта пришла к нему не сразу. Уже третьи сутки он без определенной цели бродил между спальней и кабинетом, не зная, куда себя деть. Впервые в жизни — или же во второй раз, первый был после развода — он знал, чем себя занять, но не хотел ничем заниматься. Даже не пытался, потому что знал, что это бессмысленно — мысли ходили по своему личному кругу и контролю не поддавались.

Несколько раз ему удавалось заснуть, но это был не сон, а дремота, от которой становилось только тяжелее. Иногда он думал о том, что стоит открыть шторы и попытаться нащупать невидимые нити, которые связали бы его с внешним миром, но дальше мыслей это не заходило. И в спальне, и в кабинете теперь царил вечер. Поздний вечер, плавно переходящий в ночь, но в последний момент останавливавшийся и снова возвращавшийся к точке отсчета.

Берта, которая первое время старалась отвлечь его, почувствовала, что сейчас ее вмешательство будет лишним, и предоставила Константина самому себе. Оставила в покое. А был ли он, этот покой? Увы, был. Но это был не тот мутный, узкий, слегка настороженный покой, с которым он встретился после расставания с Марикой. Это был не тот покой, когда хочется поделиться своим горем с кем-то другим, тем самым сделав тяжелее и ему, и себе. Это был другой, светлый и необъятный покой. Такой, который не заполнялся даже быстрыми снами, которые напоминали бред, мыслями и посторонними шумами. Это был такой покой, который заставляет любого преклонить колени, сжаться и сознаться в том, что каждый из нас жалок и слаб перед лицом судьбы.

Константин подошел к старинным часам на стене и остановил их. Тиканье действовало на нервы. Люди придумали часы для того, чтобы у них была иллюзия вечности. Иллюзия того, что мы можем подчинить себе время. Люди живут в иллюзиях до того момента, пока реальность не ударит их по лицу. Они переживают, плачут, а потом начинают строить другие иллюзии. И так продолжается бесконечно. Впрочем, что такое «бесконечно» по отношению к человеческой жизни? Жалкие пятьдесят-шестьдесят лет, за которые мы не успеваем сделать и малой доли того, что планировали.