И, пока монахини исполняли молитвенные песнопения третьего часа, взгляд Уинифред обратился к алтарю, где в маленькой раке покоился прах святой Амелии. И она представила, как будет выглядеть расписанный ею алтарь: триптих на трех деревянных панелях с золочеными краями в четыре локтя высотой и три локтя шириной каждая. На первой она изобразит обращение Амелии в христианскую веру; на второй — ее благодеяния больным и нищим; и, наконец, на третьей будет изображена Амелия, схватившаяся за грудь и приказывающая своему сердцу остановиться, чтобы римские солдаты не принудили ее отречься от веры.

Взгляд Уинифред скользнул выше, к пыльным лесам над алтарем. Подкосы и подпорки установили еще пять лет назад, когда настоятель пообещал отремонтировать крышу. Но, когда открыли новый монастырь и деньги Освальда ушли туда, аббат счел это дело пустой затратой и отменил ремонт. Но рабочие оставили деревянные леса, служившие Уинифред постоянным напоминанием.

Когда сестры высокими голосами затянули молитву, Уинифред заметила тень за перегородкой, отделявшей мирян от монахинь. Это был Эндрю.

— Настоятель уже подъехал к воротам, — сообщил он тихо, с округлившимися от волнения глазами.

— Спасибо, Эндрю, — ответила она вполголоса. — Ступай открой ему ворота.

Покинув певших монахинь, Уинифред поспешно прошла через аркаду в кухню, где седоволосая женщина в простом платье мешала над огнем овсянку. Это была леди Милдред, которая пришла в монастырь двадцать пять лет назад, после того, как умер ее муж. Все ее дети умерли еще маленькими, родственники тоже лежали в земле, поэтому она приняла общину как свою семью. Когда от ее наследства ничего не осталось и она уже не могла платить за свое содержание, она с радостью приняла на себя обязанности кухарки и уже давно забыла, что когда-то была женой рыцаря.

— Нужен эль, чтобы угостить настоятеля, — сказала Уинифред, — и что-нибудь поесть.

— Господи, зачем он приехал? Ведь еще слишком рано!

Позабыв, что ей приказали принести эль, леди Милдред покинула свой пост и пошла вслед за Уинифред к гостевым воротам, где они стали с нетерпением дожидаться аббата.

— Преподобная мать! — воскликнула радостно Милдред. — Взгляните! Отец-настоятель несет нам связку фазанов. — И тут же помрачнела. — Нет, только одного. Нас одиннадцать человек, вряд ли его хватит на всех, если епископ решит отужинать с нами…

— Не беспокойтесь. Мы справимся.

Мать Уинифред смотрела, как настоятель едет по садовой дорожке на своей породистой лошади. По его посадке она поняла, что ее опасения были не напрасны. Аббат привез с собой не только священные книги. Он привез плохие новости.