Надсмотрщики ударами кнутов согнали рыдающих девушек и женщин в маленький дворик, охраняемый огромными черными стражниками с пиками, где с пленниц сорвали одежду и оставили обнаженных дрожать под открытым небом. У нее отняли подаренный монахом Пасториусом кожаный мешочек с миниатюрой святой Амелии и глиняный медальон из Бадендорфа. Это был кусочек ее родной Германии — сделанный из немецкой глины немецкими руками. Где бы она ни находилась, душа ее навсегда осталась там. Его забрали вместе с образком, который помог бы ее отцу узнать ее. Как их теперь вернуть?

Появилась грозного вида женщина, в башмаках на очень высокой платформе, в коническом головном уборе, из-за которого она казалась еще выше. Она останавливалась возле каждой плененной женщины и спрашивала: «Мусульманка?» Дождавшись ответа, бегло осматривала несчастную и произносила одну-единственную фразу: «В кухню», или: «В прачечную», «В бараки», или: «На невольничий рынок». Когда женщина добралась до нее, Катарина уже успела заметить, что называвшим себя мусульманками доставалась работа во дворце, остальных же отправляли на невольничий рынок, либо — что еще хуже — в бараки развлекать стражников.

Не успела женщина даже задать вопрос, как Катарина выпалила: «Ла иллаха илла Аллах!», что означало «Нет Бога кроме Аллаха», — основную исламскую молитву, которую она слышала от доктора Махмуда.

Женщина подняла брови:

— Ты мусульманка?

Катарина закусила губу. Доктор Махмуд достаточно много рассказал ей об исламе, и то, что она знала из Корана, помогло бы ей сойти за единоверку этой женщины. Но она вспомнила дона Адриано, его верность Святой Деве и его обет защищать христианских странников, и, зная, что его будут пытать за веру и что он никогда бы не отрекся, она опустила голову и тихо сказала:

— Нет, госпожа, я христианка. Но я умею читать и писать, — быстро добавила она, надеясь, что, может быть, это спасет ее от участи других женщин, потому что она подозревала, что жизнь в дворцовых кухнях и прачечных тяжелая и недолговечная.

Женщина уделила Катарине чуть больше внимания, чем остальным, — осмотрела ее руки и зубы и спросила, кто она по крови, на что Катарина ответила, что она — знатного рода. Наконец женщина дала знак своему помощнику, и тот провел Катарину через двери, за которыми, к своему удивлению, она увидела баню, где было множество полунагих девушек и женщин. Здесь ее хорошенько отмыли, при этом прислужница бормотала что-то о том, что христиане не слишком часто моются. С ее тела удалили все волосы, что, как она узнала позже, предписывал Коран как женщинам так и мужчинам.