Это не было приятным путешествием — они направлялись на похороны.

Мона внимательно рассматривала четкий профиль своей тети. Казалось, Грейс совершенно забыла о сидящей на соседнем кресле племяннице. Мона объясняла это тем, что она находилась со стороны незрячего глаза тети. Многие из тех, кто не был хорошо знаком с Грейс Тривертон, не понимали, что она их не видит, и становились или садились слева от нее. Слегка похлопав тетю по руке, Мона повернулась к иллюминатору.

Моноплан летел низко, над самыми вершинами деревьев. С высоты Африка казалась Моне еще более дикой и пугающей, чем с земли, но от этого вида захватывало дух, он был прекрасным и завораживающим. Черный континент был для нее родным домом, его реки текли в ее жилах, деревья Африки прорастали корнями сквозь ее кожу. Мона верила, что из-за того, что родилась здесь, она любила Африку с такой страстью, как никто другой. Она любила ее намного сильнее таких людей, как ее отец, которые были пришельцами в стране, которую они едва ли понимали. Моне хотелось вытащить стекло из окна и раскинуть руки в стороны, чтобы обнять всю эту землю, чтобы кричать что-то вниз стадам, гуляющим по полям, окликнуть пастухов, опирающихся на свои длинные посохи. Мона верила, что она любит Африку особенной любовью, что та никогда ее не разочарует и никогда не будет раздражать.

Она опять взглянула на свою тетю.

Грейс почти ничего не говорила с того момента, когда три дня назад получила телеграмму от Ральфа Дональда. Мона подозревала, что во время церемонии ируа с ней что-то произошло, но Грейс не станет рассказывать об этом. Единственное, что она произнесла, прочитав сообщение:

— Я зря потеряла время, а Джеймс лежит при смерти.

Теперь она боялась приехать слишком поздно.

Грейс настаивала на том, чтобы они оделись в черное. Светлые тона были более практичными в одежде для экваториального климата. Но они нашли индийского дука в Найроби, который смог снабдить их траурными платьями и маленькими черными шляпками с черной вуалью.

Мона почувствовала, как аэроплан вздрогнул, как его обтянутые парусиной крылья раскачиваются от ветра. Только на прошлой неделе двухмоторный самолет, перевозящий почту в Уганду, разбился при посадке.

Она стала думать о смерти, об Артуре в его одинокой могиле на кладбище возле Белладу, первой могиле на участке земли, который ждет в будущем всех Тривертонов. Он умер всего два месяца назад, а казалось, что прошло уже два года. А теперь еще и дядя Джеймс, которого Мона едва могла вспомнить.

Джеффри Дональд сидел в задней части самолета, там, где салон суживался. Рядом расположились две католические монахини, которые направлялись в миссию в Энтеббе. То, что Джеффри потерял мать, сделало его в глазах Моны более привлекательным, она испытывала к нему необъяснимую нежность. И теперь, когда самолет зашел на вираж перед посадкой, она подумала и о Джеффри Дональде.