Тимбер покачала головой.

— Вспомни тот день у реки, — сказала она тихо. — Думаю, именно тогда все для меня изменилось. Я думала о том, как ты целовал меня — я этого хотела — и о том, что ни один из моих мальчиков в подметки тебе не годится. То, как ты смотришь на женщину, как ты смотришь на меня… — Глаза Тимбер сияли. — О, Джеймс, я чувствую себя так, как будто мое тело пылает в тысяче разных мест, и все эти огни сходятся в одной точке!

— Я хочу увидеть тебя всю, Тимбер. Сейчас же. Сними эти проклятые тряпки и дай мне посмотреть на мою женщину. Дай мне увидеть тебя так, как я мечтал с первой нашей встречи.

— Вы наконец предъявляете счет, мистер Фортсон? — Пытаясь снять повисшее в воздухе напряжение, Тимбер лукаво улыбнулась.

— Ты все прекрасно понимаешь. — Джеймс положил ей руку на плечо. — О Боже, женщина, у тебя тело ангела. В тот день у реки я слишком старался себя сдержать, чтобы оценить то, что видел. — Когда Тимбер освободилась от нижней части бикини, Джеймс сбросил с себя трусы. — Сними верхнюю часть, — выдохнул он. — В моей постели перебывало много всякой дряни только из-за того, что я мечтал о твоей прекрасной большой груди и о том, как буду ласкать ее до тех пор, пока ты не запросишь пощады.

— Что ж, попробуй! — прошептала Тимбер, обхватив грудь руками так, что были видны только дерзко торчащие соски. Она закрыла глаза. — Делай со мной все, о чем мечтал, потому что теперь это и моя мечта.

Джеймса не нужно было упрашивать. Он стянул с себя рубашку и бросился к Тимбер. Он крепко прижал ее к своей твердой груди, запустил руки в ее волосы, а затем со страстным стоном впился ей в губы.

Джеймс очень скоро утратил контроль над собой — после того, как понял, что занимается любовью не с наивной маленькой девочкой. Тимбер оказалась вполне зрелой женщиной, не чуждающейся разных восхитительных шалостей. Джеймсу это нравилось. Он-то думал, что ему надо будет проявлять осторожность, беречь ее чувства, она же оказалась готовой ко всему. Когда Джеймс отнес Тимбер на кровать и начал неистово ласкать ее плоть, которая столько ночей не давала ему покоя, она сама приподняла бедра так, чтобы ему было удобнее. Джеймс вкушал ее дикий мед и никак не мог насытиться.

— Где ты всему этому научилась? — ревниво спросил он, когда Тимбер игриво засунула свои пальцы ему в рот, продолжавший высасывать ее сладкий сок.

Ее широко раскрытые глаза цвета спелой черники улыбались ему со всей обольстительностью опытной куртизанки.

— О, Джеймс, это ты разбудил во мне женщину. Только ты. Из-за тебя я чувствую себя безумной и порочной. Я хочу испытать все, но чтоб это было не слишком быстро.