— Я кое-что забыла. Вы чем-то взволнованы, миссис Мэдден?
— Мне показалось, что кто-то играет на клавикордах в галерее.
— О нет. Не думаю. Никто не трогал их уже много лет. Мистер Хенникер играл иногда. Для такого человека, как он, верить в сверхъестественное было очень необычно. Он говорил мне: «Эммелина… — обычно он называл меня полным именем, — Эммелина, когда я играю, мне кажется, что я вызываю кого-то из могилы…» Он говорил, что она умерла от разбитого сердца, и если бы он остался в Англии, то спас бы ее. Странно, что вам почудилась музыка.
— Нет, не почудилась.
— Что же это, миссис Мэдден? Я не могу представить себе.
— Неважно, — оборвала я разговор.
На самом деле я была твердо уверена. Я
Позже в этот же день, после захода солнца, я поднялась на галерею. Она была слабо освещена несколькими свечами. Я была почти уверена, что ощущаю чье-то присутствие. Могут ли люди, сами прервавшие свою жизнь, возвращаться? Может быть, моя мать заботится обо мне? Что происходит со мной? Находка кошелька так взволновала меня, что я готова была поверить в появление умершей, поверить, что, играя на клавикордах, она давала мне знать, что оберегает меня.
* * *
На следующий день Джереми Диксон провожал меня в Павлины.
— Я уезжаю ненадолго, — сказал он.
— Куда?
— Мистер Мэдден говорил со мной вчера после вашего отъезда. Ему нужно послать кого-нибудь в Сидней, и он решил, что это буду я.
Меня охватило смешанное чувство разочарования и радости. Мне будет недоставать Джереми, но вдруг Джосс отправляет его в Сидней, потому что недоволен нашими дружескими отношениями? Это может означать, что я ему небезразлична, что его это задевает.
— Вы рады? — спросила я Джереми.
— Я слишком увлекся планом поисков Зеленого луча. А если мы найдем ответ в Сиднее?
— Едва ли.
— Почему же? Если кто-нибудь взял опал, разве он останется здесь?
— Но ведь мы считали, что это может быть человек, который живет в доме… кто входит и выходит незамеченным.