— Все так, но я отчетливо слышу в его голосе нежность! Конечно, поведение Джастина трудно назвать традиционным ухаживанием, но в воздухе определенно пахнет свадьбой.

— Она же на двадцать лет моложе!

— Думаешь, это имеет значение? Никогда не отдал бы Джастину в жены его ровесницу. А это дитя, которое он должен будет лелеять и защищать, отдал бы не раздумывая. И поверь мне, она будет за ним как за каменной стеной.

— Возможно. Не знаю. Она смотрит на него снизу вверх, Давенант! Она его боготворит!

— В этом я и вижу его спасение, — глубокомысленно ответил Давенант и мечтательно улыбнулся.

Глава XXV Леони представляют высшему свету

Глава XXV

Леони представляют высшему свету

Леди Фанни отступила на несколько шагов, дабы оценить творение своих рук.

— Никак не могу решить: повязать твои волосы лентой или — да, я так и сделаю! — ограничиться белой розой? — Она извлекла цветок из вазы. — На корсаж розу прикалывать совсем не обязательно, дорогая. Где та маленькая пряжка, которую тебе подарил Джастин?

Сидевшая перед зеркалом Леони протянула леди Фанни пряжку, украшенную жемчужинами и бриллиантами. Ее светлость закрепила цветок в волосах Леони, уложенных в некое подобие осадной башни. Завивщица трудилась над волосами несчастной Леони не один час, и ее труды увенчались успехом. Огненно-медные локоны были превращены в тугие кудряшки, отливавшие блеском, чему немало поспособствовала пудра самого лучшего сорта. Кудряшки были тщательно уложены, и лишь одному-единственному локону дозволено было остаться на воле. Он игриво спускался вдоль левой щеки, аккуратно прикрывая ушко.

— Лучше и быть не может! — объявила леди Фанни. — Голубушка, подай мне пуховку!

Камеристка Леони протянула ее светлости пуховку и встала рядом, держа наготове многочисленные горшочки.

— Думаю, румян надо совсем чуть-чуть, — бормотала ее светлость. — Они должны быть почти незаметны. Вот так! Теперь губная помада! Сиди спокойно, милочка, а то мне придется все переделывать. Отлично! Теперь пудру! — Пуховка порхала по лицу Леони. — Очень хорошо. Теперь мушки. Я думаю, две. Или три? Не вертись, дитя мое! Нет, все-таки две. — Леони облегченно перевела дух и позволила прикрепить две мушки: одну на щеке, другую на подбородке. Леди Фанни отстранилась. — Великолепно! Боже, ты только взгляни на часы! Нам надо поторопиться! Вставай, Леони. А ты, дорогуша, — она обернулась к служанке, — подай платье!

Леони поднялась. Кружева нижних юбок целиком покрывали кринолин. Девушка с опаской взглянула на леди Фанни, державшую наготове белое парчовое платье. Ее светлость умело накинула платье на голову Леони, не потревожив ни единого волоска, натянула на кринолин, тщательно расправила складки и велела камеристке зашнуровывать. Из-под кружевной юбки выглядывали белые атласные туфельки (еще один подарок Эйвона), каблучки которых были отделаны целой россыпью крошечных бриллиантов. Пряжки туфелек сияли. Леони выставила ножку и улыбнулась.