— Да, да…

— Наверное, они похоронили ее здесь.

— Что ж. Труп Звездинского, как я понимаю, мы тоже нашли, — заметил Юра. — Так что задача, поставленная передо мной господином Приходько, можно сказать, выполнена. Деньги я отработал — нашел ему Оскара!

— Вряд ли он обрадуется.

— Ну что делать! Я же не обещал, что найду его живым.

— Почему они все-таки погибли? — задумчиво произнес Горчицкий.

— Откуда ж я знаю?

— В сущности… Мы почти ничего так и не узнали об этой долине. Мы не знаем, что испугало Оскара Звездинского.

— Не знаем, — согласился Юра.

— Мы не знаем, куда делся их проводник. Вам вообще-то все понятно в дневнике моей племянницы?

— Да ни хрена не понятно!

— Вот-вот… Именно так. И мы не знаем, как погиб Королевич, бывалый сыщик Королевич. Мы не знаем, что его испугало…

— Не знаем…

— Вообще-то необязательно, что пугает человека именно страшное зрелище.

— А что еще?

— Звук.

— Ах, ну да…

— Знаете, в одном французском замке есть такое для туристов представление. Вечером зажигаются в окнах замка свечи. В освещенных окнах начинают двигаться силуэты — дам и кавалеров. А маленькие микрофончики, установленные в траве, наполняют темный ночной парк цокотом копыт. Слышен шум подъезжающей кареты, звучит речь — на старофранцузском, музыка… И полная, батенька, иллюзия прежней — минус пятьсот лет! — жизни. Иллюзия… А на самом деле ничего нет. Всего-навсего звук и свет!

— То есть вы думаете, нас сознательно терроризируют этими завываниями?

— Так я не говорил.