Ростовский вспомнил монологи профессора о «мчащихся Индиях».

Невероятные масштабные катаклизмы природы и Земли, о которых толковал Горчицкий, здесь представить было полегче… Если вообще предположить, что это человеку по силам и доступно.

Юра автоматически сорвал росший рядом цветок. Опять дельфиниум, кажется. Голубая тычинка, белые кружевные лепестки…

Пар, поднимающийся из расселины, был теплым и в какой-то момент даже показался Ростовскому сладковатым, приятным…

Ох, уж эти странные дымы и испарения… Правы были Элла и Оскар Звездинские — они явно действуют на психику. Ростовский, держа в руках белый дельфиниум с кружевными лепестками, вдруг почти реально увидел девушку с собачкой и грелкой на коленях. Увидел, как она рисует точно такой же цветок.

Он тряхнул головой, прогоняя дрему и видение.

Но пар, поднимающийся из расселины, был таким расслабляющим, почти усыпляющим… В какой-то момент Юра вроде бы даже задремал. И вдруг он ясно увидел девушку.

На сей раз она проходила совсем близко от него, беззвучно ступая по черному стеклу лавы, по ее гулкой поверхности.

И хотя девушка была совсем близко, она шла, не замечая его. Не глядя на него, не поворачивая головы. Она смотрела прямо перед собой пустым, безжизненным взором.

От неожиданности Ростовский потерял дар речи.

— Эй! — наконец крикнул он и вскочил на ноги.

Между тем она скользнула мимо, словно бы даже не прикасаясь к земле.

Во всяком случае, Ростовский не слышал звука ее шагов.

Она исчезла!

Юра бросился к тому месту.

Это была расщелина… трещина.

Может быть, она спряталась там? Однако у Юры было полное ощущение, что женщина не спряталась, не ушла. А именно исчезла! Растворилась.

Он посмотрел на часы.

Елы-палы… Оказывается, он провел здесь уже три с половиной часа! А ведь ему казалось, что с того момента, как он присел отдохнуть, прошло минут пятнадцать, не больше.

Он не замечал, как летит время, он не ел, не пил… Он то ли спал, то ли пребывал в каком-то странном, промежуточном между сном и явью состоянии.