— Но вы думаете, что такой страх именно звук нагоняет?

— Все может быть.

— А мне вот, например, не слишком страшно!

— Звуки ведь, Юрочка, бывают разные. Всякие сигналы…

— Какие?

— Например, такие, что вы их вроде бы и не слышите. Но они действуют на подкорку.

— Чего?

— Того!

— Нечего подкалывать — я необязательно должен знать все слова, которые пишут в книгах.

— Да нет, конечно… — вздохнул профессор. — Необязательно.

— Значит, вы думаете, именно звуки их могли напугать?

— Да ничего я не думаю.

— В общем, — подытожил Юра, — мы знаем, что мы ничего не знаем. Мы не знаем, почему они все погибли!

— Почему же «все»? Эллы тут нет. — Горчицкий кивнул на могильный холм. — Для меня — это самое главное.

— Неужели вы не понимаете, профессор, что ваша племянница тоже погибла.

— А что, если это не так?

— Что — не так, профессор?

— Если она не погибла?

— Вы всерьез еще надеетесь, что ваша племянница жива, профессор? — насторожился Юра.

Горчицкий молчал.